Весь Пол Андерсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Конечно, — кивнул Торн.
Наступила неловкая тишина. Чтобы разрядить напряжение, Фолкейн спросил, кто или что такое иршари.
— Ну как же, — ответил Урсала, — создатели и правители Вселенной. Разве вы в своем другом мире столь же суеверны, как и жители Запада?
— Что-что? — заинтересовался Дэвид. Он даже вздрогнул от неожиданности и начал засыпать Урсалу вопросам*.
Ответы икрананкца превзошли все ожидания. У Рангакоры оказалась нормальная политеистическая религия; боги, естественно, требовали жертвоприношений и лести, но в целом были доброжелательны. Наличествовал единственный бог зла, убийца Цуриата Светлого, а сам Цуриат ежегодно
Но тогда, значит, икрананкцы вовсе не прирожденные параноики!
Что же в этом случае породило представление западной культуры о враждебности космоса?
Ум Фолкейна заработал на полных оборотах. Он наконец осознал то, что должно было бы броситься ему в глаза давным-давно: на большей части дневной стороны Икрананки не было смены времен года. Жизнь здесь лишена ритма — только бесконечная борьба за выживание и медленная деградация окружающей среды. Любое изменение в природе означает несчастье: песчаная буря, эпидемия, падеж скота, высохший источник. Неудивительно, что туземцы относятся подозрительно ко всему новому, а заодно и друг к другу. Понятно, почему они доверяют только прошедшим инициацию членам собственного братства. В результате возникающие цивилизации нестабильны, а набеги дикарей часты. Вот бедолаги!
Рангакора же, на границе Сумеречных краев, знала дожди, снегопады, ритм, установленный сменой дня и сумерек. Жителям были известны не отдельные самые яркие звезды, а расположение созвездий: чтобы изучить их, они отправлялись во Тьму. «Другими словами, — подумал Фолкейн, — если местные жители и сукины дети, то они сукины дети в земном понимании».
Ну а раз так…
Нет. Рангакора мала и изолирована. Она просто не располагает необходимыми возможностями. А учитывая бесконечные войны и набеги дикарей, ван Рийн не согласится иметь дело ни с кем, кроме мощной империи. Переметнуться на их сторону и помочь восставшим было бы, возможно, и благородным делом, но Торгово-техническая Лига не занималась сражениями с ветряными мельницами. Отвоеванная Рангакора будет захвачена снова, как только космолет покинет планету; и тогда уж новых посещений Икрананки не будет.
Однако, если бы удалось посодействовать установлению мира и порядка на этой планете, космические торговцы очень бы выиграли. Нет ли какой-нибудь возможности компромисса?
Фолкейн озабоченно взглянул на небо. Когда же, черт возьми, появится «Через пень-колоду»? Ведь ясно же, что Чи и Адзель в первую очередь должны искать его здесь. Если только с ними самими не случилось ничего ужасного…
Тут до Дэвида дошло, что к нему обращается Урсала, и размышления пришлось отложить.
— Прошу прощения, благороднейший?
— Мы не употребляем титулов, — сказал ему король. — Так приветствовать нужно только врага. Я попросил тебя рассказать нам о твоем доме. Это, должно быть, удивительное место, и, иршари мне свидетели, такое развлечение нам сейчас очень кстати.
— Ну… э-э…
— Мне тоже интересно, — вмешался Торн. — В конце концов, если нам, эршока, предстоит покинуть Икрананку, тогда все меняется. Мы могли бы и уйти из Рангакоры. — Эта перспектива его явно не очень радовала.
Фолкейн сглотнул. Когда люди с Икрананки будут возвращены на Землю, он, Фолкейн, станет в глазах общественного мнения героем, но это положит конец их с ван Рийном плану разведки для будущей торговли. Работы он, конечно, не лишится: милая спокойная должность третьего помощника капитана на каком-нибудь молоковозе
— Ну, например, солнце на Земле гораздо ярче, чем здесь, — сказал Фолкейн. — Ты же видела, Стефа, как освещен наш корабль.
— Черт возьми, я там чуть не ослепла, — пожаловалась девушка.
— К этому можно привыкнуть. Конечно, сначала придется соблюдать осторожность, выходя из помещения: иначе можно обгореть на солнце.
— Проклятье! — не выдержал один из сопровождавших Фолкейна охранников.
Дэвид решил, что так он, пожалуй, произведет плохое впечатление.
— Это быстро пройдет. Потом уже опасаться будет нечего. Кожа станет загорелой и нечувствительной к солнечным лучам.
— Да что ты! — Стефа поднесла руку к своей гладкой щеке. Она даже приоткрыла рот от изумления.
— Должно быть, там очень жарко, — догадливо высказался Урсала.
— Не так уж жарко, — ответил Дэвид. — Во многих районах, конечно, теплее, чем здесь.
— Как же вы это выдерживаете? — спросил Торн. — Я и сейчас весь в поту.
— Ну, если погода действительно жаркая, всегда можно укрыться в помещении. Внутри здания температура устанавливается по желанию.
— Не хочешь ли ты сказать, что мне придется просто сидеть дома, пока эта проклятая погода не соблаговолит перемениться? — рявкнул Торн.
— Да, я припоминаю, — включилась в разговор Стефа, — воздух у вас в корабле был сырой и теплый, как болото. На Земле он такой же?
— Зависит от того, где ты окажешься, — объяснил Фолкейн. — На Земле погода довольно эффективно контролируется.
— Все хуже и хуже, — пожаловался Торн. — Если уж придется потеть, то еще не хватало, чтобы это было по чьей-то там прихоти. — Тут лицо его просветлело. — Но ведь можно же сразиться с теми, чьи действия тебе не нравятся!
— О Господи, нет, конечно! — возразил Фолкейн. — На Земле это запрещено.
Торн прислонился к ограде балкона и озадаченно уставился на Фолкейна:
— А чем же мне там тогда заниматься?
— Э-э… ну, для начала нужно будет несколько лет поучиться в школе. Земных лет, конечно — они раз в пять длительнее, чем на Икрананке. Вы должны будете познакомиться с математикой, естественной историей, философией… Вообще-то говоря, всего предметов жуткое количество. Но вы не беспокойтесь, как только вы закончите учебу, вам найдут работу.
— И какую же работу?
— М-м-м, боюсь, не особенно высокооплачиваемую. Даже и в какой-нибудь колонии… Колонизированные планеты теперь, видите ли, уже не примитивные миры, а чтобы управлять нашими машинами, нужно основательное образование. Думаю, вы могли бы стать… — Фолкейн запнулся, подыскивая подходящие слова в местном языке, — поварами, помощниками механиков или чем-то в этом духе.
— И это я, правитель города?! — Торн покачал головой и забормотал ругательства.
— Но ведь можно заняться военным делом, — запротестовала Стефа.
— К сожалению, да, — подтвердил Фолкейн.
— Почему «к сожалению»? Ну и чудак же ты, — Стефа повернулась к Торну: — Не унывай, командир. Мы станем солдатами. Если прапредок говорил правду, там есть что взять в качестве добычи.
— Солдатам никто не позволит заниматься грабежами, — охладил ее пыл Фолкейн. Его собеседники вытаращили на него глаза, не веря своим ушам. — Да и вообще, солдаты должны уметь управлять сложной техникой, и боюсь, в вашем возрасте этим уже не овладеть.