Весь Роберт Хайнлайн в одном томе
Шрифт:
— Да-да. — Я не мог оторвать взгляд от Земли. Она была так близко… и так далеко, что, может быть, нам не суждено туда попасть. Трудно представить себе, как прекрасна наша планета, пока не увидишь ее со стороны.
— Да, я вижу седловину.
— Там есть проход. Я знаю, потому что Тим и Джок привезли меня той дорогой на вездеходе-краулере. Надо найти его следы, это облегчит дело. Но сначала мы направимся к этим холмам, чтобы корабль нас прикрывал от других кораблей, пока мы не сумеем выбраться с открытого места.
До земли было футов двенадцать, и я хотел спрыгнуть,
— Перекувырнешься ведь через голову, Кип. Слушай лучше опытных людей. У тебя еще нет «лунных ног». Поначалу будешь себя чувствовать, как первый раз на велосипеде.
Так что она спустила меня и Мэмми, а затем спрыгнула сама. Я начал было сматывать веревку, но она меня остановила, пристегнула конец к своему поясу и прислонилась своим шлемом к моему.
— Я поведу вас. Если пойду слишком быстро или тебе что-нибудь понадобится, дергай за веревку, потому что мне вас не будет видно.
— Есть, капитан!
— Не смейся, Кип. Дело серьезное.
— А я и не смеюсь. Сейчас ты у нас старшая, Крошка.
— Пошли. И не оглядывайся, толку никакого, а то еще оступишься и упадешь. Направление — на холмы.
6
Мне бы наслаждаться небывалым романтическим приключением, но я был занят не меньше Элизы [126] , пересекающей реку по льду, а твари, которые того и гляди погонятся за нами по пятам, были куда хуже ищеек рабовладельцев. Я даже оглянуться не мог, потому что весь отдался тому, как удержаться на ногах. Я их не видел, был вынужден смотреть вперед и шагать на ощупь. Ноги не скользили, потому что почва была достаточно шершавой: камни, покрытые пылью или мелким песком, да и пятьдесят фунтов веса достаточно крепко прижимали ноги к ней. Я нес триста фунтов массы, ни на йоту не уменьшившейся из-за потери веса, это сказывается на твердо усвоенных на всю жизнь рефлексах. При малейшем повороте приходилось тяжело наклоняться вбок, потом назад, замедлять шаг, потом вперед, чтобы набрать темп.
126
Элиза — героиня романа Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома».
Как долго ребенок учится ходить? Мне, новорожденному селениту, приходится учиться ходьбе во время форсированного марша, полуслепому и на самой полной скорости, на которую я только был способен. Так что времени на размышления и восторги у меня не осталось совсем.
Крошка взяла хороший темп и продолжала его наращивать. Поводок то и дело натягивался, и я отчаянно старался шагать быстрее и не упасть.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Кип? — пропела Мэмми из-за спины. — У тебя очень озабоченный вид.
— Я… в полном… порядке… А вы?
— Мне очень удобно. Не выматывайся, дорогой!
— Ладно.
«Оскар» делал свое дело. Я начал потеть от напряжения и жаркого солнца, но клапан подбородком не нажимал, пока не увидел
До низких холмов мы добрались минут за двадцать. Крошка сбавила ход, забралась в расселину и остановилась. Когда я подошел, она прислонилась своим шлемом к моему.
— Как ты себя чувствуешь?
— Все в порядке.
— Мэмми, вы меня слышите?
— Да, милая.
— Вам удобно? Воздуха хватает?
— Да, да, наш Кип очень хорошо обо мне заботится.
— Отлично. Ведите себя хорошо, Мэмми, ладно?
— Обязательно, милая. — Она даже ухитрилась вставить добродушный смешок в свое чириканье.
— Кстати, о воздухе, — сказал я Крошке. — Давай-ка проверим твой. — Я попытался заглянуть ей в шлем.
Она отпрянула, потом придвинулась снова.
— У меня все в порядке.
— Посмотрим.
Я сжал ее шлем обеими руками и обнаружил, что не вижу циферблата, — на фоне солнечного света казалось, что я заглянул в темный колодец.
— Говори, что там у тебя, и не хитри!
— Не лезь не в свое дело!
Я развернул ее кругом и посмотрел на датчики баллонов. Один стоял на нуле, другой был почти полон. Я снова прислонился к ее шлему.
— Крошка, — медленно спросил я, — сколько миль мы прошли?
— Примерно мили три. А что?
— Значит, нам осталось еще миль тридцать.
— Не меньше тридцати пяти. Не дрейфь, Кип. Я знаю, что один баллон у меня пуст, я переключилась на полный еще до привала.
— Одного баллона на тридцать миль не хватит.
— Хватит, потому что другого все равно нет.
— Почему же, воздуха у нас много. И я придумаю, как перекачать его тебе.
Голова моя просто кругом пошла, когда я начал вспоминать, что у меня есть на поясе из инструментов и что как можно приспособить.
— Ты отлично знаешь, Кип, что ни черта сделать не сможешь, так что лучше заткнись!
— В чем дело, милые? Почему вы ссоритесь?
— Мы не ссоримся, Мэмми, это Кип занудничает.
— Детки… детки…
— Это верно, Крошка, я не могу соединить запасные баллоны с клапанами твоего скафандра. Но я найду возможность перезарядить твой пустой баллон.
— Но… А как, Кип?
— Это уж мое дело. У тебя один баллон ведь все равно уже пустой, так что я попробую. Если не получится, мы ничего не теряем, если получится, то проблема решена.
— Сколько тебе потребуется времени?
— Если хорошо пойдет — минут десять, если нет — тридцать.
— Нет, не стоит пробовать, — решила она.
— Слушай, Крошка, не будь дур…
— Сам дурак! Пока мы не доберемся до гор, мы не можем считать себя в безопасности. До гор я дойду. А там, где мы уже не будем на виду, как жуки на тарелке, можно отдохнуть и перезарядить мой баллон.
Она говорила дело.
— Ладно.
— Ты можешь идти быстрее? Если мы достигнем гор прежде, чем нас хватятся, они вряд ли сумеют нас найти. А если нет…