Весь в папу!
Шрифт:
Он кинул на меня беглый взгляд, и я его нисколько не заинтересовала.
«Ну и слава богу», — подумала я, с интересом наблюдая из-под очков с напылением, куда этот малолетний глупец направит стопы.
Стопы он направил именно к нужному ящику.
Повертев диск, открыл его и достал кейс.
Я напряглась. Как охотник, выслеживающий дичь.
Он открыл кейс, посмотрел его содержимое и сплюнул.
Обман Алексанова был вполне им ожидаем.
Поэтому он усмехнулся и положил кейс назад, прицепив
Снова закрыл камеру и направился к выходу.
Я сложила изрядно надоевшую книжицу и рванула за ним.
И сразу поняла, что мы играем в странную игру.
Кошка следит за мышкой, а из кустов за ними наблюдает собака.
Потому что за пацаном с тонкой шейкой следила не только я. За нами, пытаясь оставаться незаметным, шел стриженый юноша с атлетическим торсом, крепко сидящим на коротких и кривых ногах. Типичный представитель «гоблинской» братвы.
«Чудо, как мило», — подумала я.
Честно говоря, мне обещали развлечение дуэтом. А тут вырисовывается некто третий, собирающийся нарушить наше рандеву. Да еще и неизвестно, чем это самое рандеву благодаря его вмешательству в наши планы закончится.
Я хмыкнула. Но деваться было некуда.
Теперь-то мне вообще нельзя было исчезнуть. Я мышцами спины ощущала угрозу, исходящую от коротконогого крепыша.
Сашка шел злой и печальный. Конечно, он ожидал от господина Алексанова любого подвоха… Но проколоться так он не рассчитывал.
Ему хотелось разреветься. Мысль о том, что его накололи, как первоклашку, сводила его с ума.
В носу предательски пощипывало. Он видел лицо Катьки, торжествующее и исполненное праведной радости, слышал ее слова: «Я же тебе говорила» — и отчего-то злоба на нерадивого Алексанова переходила на ни в чем не повинную Катерину.
Сашке казалось, что все случилось из-за нее.
Если бы она верила в успех, все случилось бы по-другому. Она все испортила. Она повлияла на исход операции.
Конечно, он понимал, что Катька ни при чем. Но сорвать раздражение на ком-то было нужно. И хотя объектом раздражения стала бедная Катя, это случилось потому, что больше всего зла у Сашки было на самого себя…
Это он был бестолковым. Ни на что не способным. Глупым.
Он провалил все.
«Бездарность, — поморщился Сашка. — Какая же ты, Дербенев, тупая скотина».
Он шел так быстро, что ему начало казаться, что он летит по воздуху.
Робин ждал странную девочку по имени Катя. Он стоял прислонившись к стене и курил уже пятую сигарету.
Кати не было.
«Странно, — подумал он, — вчера мне казалось, что мой кошмар кончился, что эта девочка способна меня исцелить».
В Кате была незащищенность и искренность. Он опять почувствовал, что кому-то нужен.
Теперь его надежда разлетелась
Он горько усмехнулся. Докурил сигарету и растоптал окурок ногой.
Наша троица ретиво мчалась по тарасовским улицам.
Первым несся виновник торжества. Я бы не назвала его опасным. Скорее он производил впечатление нормального маменькиного сынка.
Худой, с аккуратно подстриженной головой. Хорошо одетый. Жалко мальчишку. Нашел, с кем связываться.
Сколько раз твердила я миру: надоело жить спокойно — свяжитесь с обычной мафией. Она безвреднее. Только не машите фигой и кулаками перед представителями государственной мафии.
Так нет же…
Коротышка, завершающий наш триумфальный бег, ни в коей мере не был дружелюбен.
Его словно вытесанное из гранита лицо было непроницаемо. У меня возникло подозрение, что передо мной — Гуинплен наоборот. Его выращивали в специальной колбе, чтобы расплющить череп, дабы туда не проникали мысли. И главное — чтобы мой герой никогда не смог улыбнуться. Даже если ему покажут палец тысячу раз.
Возле музыкального фонтана наш преследуемый резко развернулся и помчался вниз, мимо хореографического училища.
Я совершила точно такой же маневр и понеслась за ним. За своим плечом я слышала тяжелое сопение моего доброго Гуинплена. По-моему, он начал подозревать, что я не случайная прохожая, и посматривал на меня с пугающим любопытством.
Мы пробежали почти в самый конец квартала, где нас поджидал новый крутой вираж, и влетели во двор. Тут, похоже, стало бессмысленно играть в «догонялки» инкогнито. Я явно заинтересовала Гуинплена, он догнал меня и толкнул плечом.
Я сдаваться без боя не собиралась.
Гуинплен понял, что дама я упрямая. Он бросил на меня угрожающий взгляд. Мол, отсохни, курва. Чего по моему району носишься?
Если бы я не была такой воспитанной, я бы показала ему язык.
Он попытался еще раз, даже прошипев мне:
— Вали отсюда…
Я заставила его слегка растеряться, процедив сквозь зубы:
— Сам вали…
Похоже, наши военные действия привлекли внимание паренька. Он обернулся, в ужасе посмотрел почему-то именно на меня и, вскрикнув, со всех ног помчался в подъезд.
Коротыш сделал попытку рвануть вслед за ним, но я уверенно подсекла его, он пролетел два шага, вытянув руки, и упал прямо в детскую песочницу, распугав резвящихся там воробьев.
Я подавила смешок — мама меня учила, что нельзя смеяться над человеком, попавшим в смешное положение. Правда, не объяснила, над кем же тогда можно смеяться.
Преследователь поднимался из песочницы.
Его лицо хранило следы непосредственного контакта с окружающей средой, которой в данный момент являлся песочек.