Вещи века

Башкирова Валерия Т.

В 1915 году, когда он еще даже не окончил колледж, Уоллеса пригласили на должность преподавателя химии в университете штата Иллинойс. В 1926-м, едва получив докторскую степень, Каротерс стал профессором Гарвардского университета. Наконец, в 1928-м молодой ученый, уже прославившийся исследованиями, возглавил отдел органической химии в экспериментальной лаборатории компании DuPont (годом раньше компания выделила $20 тыс. на финансирование фундаментальных исследований). В его распоряжение поступило дорогое оборудование, лучшие лаборанты, и ему дали полную свободу действий. К 33 годам Каротерс стал таким известным, что его мнением интересовались ведущие химики мира. Его даже избрала в свои ряды Национальная академия наук, до тех пор не признававшая ученых, работающих в промышленности.

Каротерс, кажется, легко шел по жизни –

блестящая карьера, исследовательские успехи, стабильный заработок. Но его личная жизнь не складывалась. Тяжелый характер не позволял заводить друзей. Учась в колледже, Уолли находил поддержку только у преподавателей, которые быстро привыкли к его одинокой фигуре, возящейся с колбами. Учителя уже давно смирились с тем, что 18-летний паренек не хуже их разбирается в науке, которой они посвятили всю жизнь. Чаще они сами обращались к нему за советом, чем пытались чему-то научить. Замкнутый и необщительный, Каротерс раздражал однокашников этой непонятной, безумной страстью к химии. Над ним частенько издевались и смеялись в лицо. В ответ он лишь отворачивался и уходил. Самозабвенно работая ночи напролет в DuPont, Каротерс требовал такого же отношения и от своих сотрудников. Из-за этого в коллективе периодически возникали трения. Иногда коллеги игнорировали его указания, и Каротерс, который никогда не умел находить компромиссы в общении с людьми, очень остро переживал эти конфликты. Однако никому не жаловался. Казалось, что Уоллеса не слишком волновало чужое мнение. Но ему просто удавалось сохранять видимое равнодушие, в душе же бушевали страсти. Он успокаивался, лишь слушая «Лунную сонату» Бетховена или переживая любовные страдания героев Шекспира. И все лишь для того, чтобы отдать восстановленные силы своим исследованиям, которым посвятил жизнь.

Уоллес был действительно счастлив только на работе. Еще будучи преподавателем университета, Каротерс каждый вечер закрывался в маленькой лаборатории и исследовал полимеры. Однажды, экспериментируя с так называемым молекулярным кубом, позволяющим вытягивать молекулы, он заметил, что полученные из некоторых соединений волокна обладают весьма интересным свойством: после растяжения они возвращаются к первоначальной форме. При этом волокна были очень прочными и эластичными. Каротерс понял, что стоит на пороге великого открытия, в результате которого человечество может получить в свое распоряжение новый материал. Но вот загвоздка: температура плавления заинтересовавших его соединений оказалась слишком низка и не подходила для работы в промышленных масштабах. С этого момента мысли о новом материале с чудо-свойствами не оставляли Каротерса ни на секунду. Однако для решения этой головоломки ему понадобилось еще 10 долгих лет исследований.

Хелен была не в состоянии понять, о каком «материале будущего» все время толкует ее муж и что это за длинные молекулы снятся ему по ночам.

А пока он не мог найти понимания даже у молодой жены. Хелен была не в состоянии понять, о каком «материале будущего» все время толкует ее муж и что это за длинные молекулы, которым нужна высокая температура плавления, снятся ему по ночам. Каротерс замкнулся в себе, а «материал будущего» стал смыслом и целью жизни. Приятели и жена все больше раздражали его. Уоллесу уже не могли помочь Бетховен и Шекспир, долгие годы остававшиеся его единственными настоящими друзьями. Он все чаще испытывал жесточайшие приступы депрессии и начал прибегать к «лекарству от всех болезней» – алкоголю. И тем не менее в 1935 году Каротерс добился своего. Он открыл формулу, которая вполне удовлетворяла промышленным нуждам.

16 февраля 1937 года Уоллес Каротерс запатентовал новый синтетический материал – адипамид полигексаметилена. Уже вовсю шли исследовательские доработки, но в это время Уоллес понял, что нуждается в лечении в психиатрической клинике: алкоголь доконал его, депрессии участились. Из больницы он вернулся в апреле и казался спокойным и умиротворенным. На самом деле это была лишь маска, многолетняя привычка скрывать эмоции. После лечения Каротерс вдруг осознал, что самое главное в этой жизни он уже сделал. И произошло невероятное: у него пропал всякий интерес к химии. 29 апреля 1937 года, через двое суток после своего 41-го дня рождения, уединившись в гостиничном номере Филадельфии, Каротерс принял цианистый калий. Его жена находилась на втором месяце беременности.

24 октября 1939-го

в одном из универмагов Уилмингтона была на ура распродана небольшая партия нейлоновых чулок – первого товара, в изготовлении которого был применен нейлон.

В ноябре 1937 года Хелен Каротерс родила дочь, которую назвали Джейн. 24 февраля 1938-го в Арлингтоне, штат Нью-Джерси, компания DuPont произвела пробную партию изобретенного Каротерсом материала, который назвали нейлоном. 24 октября 1939-го в одном из универмагов Уилмингтона была на ура распродана небольшая партия нейлоновых чулок – первого товара, в изготовлении которого был применен нейлон. А 15 мая 1940 года состоялась распродажа нейлоновых чулок в Нью-Йорке, результат которой превзошел все ожидания: всего за день по цене $1,15-1,35 было распродано 5 млн пар.

Имя Каротерса к тому времени было уже почти забыто. Осталось несколько невзрачных фотографий, какие-то туманные воспоминания его сослуживцев и слухи о возможных причинах самоубийства – и все. DuPont вспомнила о человеке, который сделал ее богаче на миллиарды (сегодня DuPont зарабатывает на нейлоне $4,5 млрд в год), лишь в 1946-м – именем Каротерса была названа одна из исследовательских лабораторий DuPont.

А тем временем нейлоновые чулки уже вовсю вытесняли с рынка своих конкурентов. Синтетические нити обладали явными преимуществами перед натуральными волокнами: они были легки, прочны, износоустойчивы, дешевы, просты в стирке. Без эластичного нейлона, идеально обтягивающего женские ноги, скорее всего, не было бы, например, такого повального увлечения рок-н-роллом и последовавшей за ним моды на очень короткие юбки, которая заставила модниц отказаться от традиционных чулок с подвязками в пользу монолитных колготок (возвращение к подвязкам, широко пропагандируемым эстрадными звездами, произошло совсем недавно – в начале 90-х). Без нейлона создание таких колготок вряд ли оказалось бы возможно.

Более того, когда юбки были радикально укорочены, чулки и колготки стали важнейшей деталью гардероба.

Появились колготки матовые и ажурные, зеленые в полосочку и красные в клеточку; моделирующие колготки, позволяющие создать эффект «бразильской попки», сделать живот более плоским, а талию – более тонкой, а также колготки, массирующие ноги и стимулирующие кровообращение.

Впрочем, того нейлона, который создал Каротерс, для всего этого уже недостаточно. Поэтому ученые, работающие в лаборатории его имени, постоянно совершенствуют изобретение 60-летней давности. Одной из самых замечательных его разновидностей является tactel – тонковолокнистые нити, состоящие из множества сверхтонких ниточек. Чем больше их в пряже, тем мягче и шелковистее она на ощупь. В 1959 году компания DuPont выпустила на рынок новое синтетическое волокно, которое позже начали продавать под торговой маркой Lycra. Даже небольшое ее включение в изделие улучшает качество трикотажа, он приобретает более ровную и мягкую поверхность. Совсем новое предложение DuPont – волокна, продаваемые под торговой маркой Lycra 3D, создающие эффект «второй кожи». Причем если нейлон производят уже многие компании, то Lycra – эксклюзивная продукция DuPont. На ней компания тоже зарабатывает огромные деньги. И так же, как и в случае с нейлоном, лишь единицы знают, кто конкретно является ее изобретателем.

Впрочем, это уже совсем другая история.

8

История липучки

Дождливым июньским днем 1952 года студент Массачусетского технологического института Арт Фрайт, открыв свой почтовый ящик, нашел там, помимо просроченных счетов за электричество, странный конверт, украшенный логотипом «3M». Продвинутый американский студент Арт Фрайт прекрасно знал, что «3M» – одна из крупнейших химических компаний Соединенных Штатов. Но при чем здесь он?

Странная бумага оказалась приглашением на работу. На должность младшего лаборанта. На следующий день двадцатиоднолетний Арт Фрайт подписал первый и последний в своей жизни трудовой контракт. По этому контракту он в качестве младшего лаборанта должен был получать $70 в месяц. Особым пунктом в контракте отмечалось, что все изобретения, сделанные господином Артом Фрайтом за время работы в компании «3М», принадлежат компании. А сам господин Фрайт будет получать за них… по 1 (в скобках прописью – «одному») доллару.