Вещий Олег. Князь – Варяг
Шрифт:
– А мы, пока ты по свету бегал, хорошо с матерью жили. Сначала у деда, потом с Сирком. То отец мой, кузнец знатный и человек хороший.
Благодарно глянула на сына Радога, все одним словом сказал, и объяснять ничего не надобно. Карислав кашлянул, смутился.
– Радога, ты при муже?
Вместо матери снова сын ответил:
– Давно, и брат у меня есть, и сестрицы две.
Опустил голову Карислав, а на что надеялся? Что жена с маленьким сыном век ждать его станут, да и сам же передал, чтоб не ждала.
– А ты новую женку взял?
– Я? Нет, один, все не до того было.
– А живешь-то где?
– Сейчас вот у тетки твоей, пока пригрела, а дале не знаю. Попробовал в Ладогу возвратиться, да там и нет никого, одни чужие.
– Как нет? – обомлела Радога. – А Илица с Гюрятой где же?!
– Ушли оттуда давно, сказывали – к Ильменю или еще куда. Вроде Гюрята с кем из викингов не помирился, худо дело стало, пришлось уйти.
– Ахти, – схватилась за сердце Радога. – Где ж их искать теперь?
– Зачем тебе?
– Да так…
– Сами-то вы где? Откуда пришли сейчас?
Женщина уклончиво ответила:
– Далече, на огнище сидим.
– А Зорень сказывал, что отец кузнец…
– На огнище тоже кузнецы нужны, – ответила, как отрезала, чтоб больше не пытал.
Теперь уж и не знала Радога, как гостить у тетки после такой встречи, а Зорень не сомневался, только спросил мать:
– А нам что? Он сам по себе, а мы сами.
Тетка все в уши шептала, мол, изменился мужик, спокойный стал, лучше прежнего, Радога ответила, что муж у нее есть хороший и прежнего не надобно. Карислав не приставал, понял, что перегорело у Радоги все и Зорень отчима почитает за своего.
Одно мужику тошно было – одинешенек на свете остался, родители погибли, где братья да сестры, не ведает, жена к другому ушла, сын за отца Сирка признал… Видит Радога, что не липнет к ней Карислав, успокоилась, стала с ним говорить вольнее, много рассказал ей и Зореню, где бывал, что видал, чему научился… Выходило, что не зря он те годы потерял, руки многое умеют, голова многое знает, да только одного не ведает – куда ее приклонить. Жалко стало Радоге мужика, хочет с собой позвать на огнище Касьяново, только как? И Зорень о том думает, но не его это дело.
Когда Торп с Отеней до Изборска добрались, Зорень к Кариславу уже прикипел душой, не как к отцу, а просто. То ли Отеня сообразил быстро, то ли видно было все про Карислава, только и без Радоги сами мужики его с собой позвали. Карислав рад бы, да на Радогу с Зоренем смотрит, как они? Радога только усмехнулась:
– А я что? Как хочешь…
– Тогда пойду.
– Только запомни: я мужнина жена, а Зорень – Сирков сын! Про то никогда не забывай, не то худо будет!
– Понял, – вздохнул Карислав.
Радога с собой тетку Ульяну звала, но она отказалась, не все могут в глуши сидеть, ей шум людской люб. Что ж, вольному воля.
Глава 18
Та зима для всех особой оказалась, еще просинец шел, как пожаловал к ним
– Князю прямо и платим. Мы с ним по договору живем.
– Какому князю?
– Новоградскому!
– Виру покажи.
– Ви-иру-у… Ты княжьим слугам веры не имеешь?! А ну как я скажу про то? – Сирко наступал на данника, оттесняя с крыльца. Тот испугался, не подумал, что такими словами кто бросаться сможет. Сразу руками замахал:
– Что ты, что ты! Кто ж тебе не верит? Только почему князь виру не выправил? Не спрашивали бы…
– А это ты у него и узнай, как в Ново Град придешь!
Сказал Сирко и сам обмер, что дальше-то будет? А ну как и правда с данником людишек много? Но никто не появился, видать, не силен тот был, покивал согласно и восвояси отправился.
Как скрылся данник за первыми деревьями, вздохнул Олекса:
– Эх, кончилась наша вольница!
Сирко невесело усмехнулся в усы:
– А и недолго была… Ну что, пойдешь дале или платить станешь?
Никто, кроме Олексы, не понял, о чем он, а тот голову повесил:
– Твоя правда, нет на славянской земле места для вольницы, как встанешь чуть покрепче, так ярмо найдется…
Радога к сердцу руки прижала:
– Ох, не сносить тебе, Сирко, головушки за такие речи!
– Не горюй раньше времени.
Собрались мужики в Касьяновой избе, сидят, головы опустив, думку думают, как теперь быть. Даннику-то Сирко сгоряча сказал, что князю платят по уговору, но время пройдет, придет данник в Ново Град, все и раскроется. Снова тяжело вздохнул Сирко:
– Сбирайся, Касьян, в Ново Град скору да мед везти, да, может, еще чего…
Вскинулся тот:
– А чего это? Ни об чем мы не сговаривались с тем князем!
Чурила откликнулся:
– Прав Сирко, лучше доброй волей свое привезти, чем по злой отнимут все да еще и пожгут. Только кому везти-то? Касьян давненько в людях не был, считай, сколько годов из лесу нейдет. Может, кто другой? Ты, Сирко, может, сам сходил бы?
– Нельзя мне, меня ж утопли в Нево.
– Чего? – воззрился на него Чурила и остальные тоже. Пришлось рассказать, как на огнище Касьяново попали. Выходило, что и Олексе нельзя, но вдруг подала голос от печи Радога: