Вещий Олег. Князь – Варяг

Павлищева Наталья Павловна

– А ты, кузнец, останься-ка.

Остальным распорядился, чтоб шли, мол, недолго задержу. Потоптались Карислав с Чурилой, а как возразишь, махнул им рукой и Сирко:

– Идите, догоню.

А сам думал, свидятся ли? Но Ольг ему рукой махнул:

– Со мной пойдешь, у меня дел много, некогда в трапезной рассиживать, там поговорим.

Обрадовался Сирко, что князь не сразу в поруб отправляет – и то дело. Шагал за Ольгом, приглядываясь. И по тому, как князь шел, как с людьми разговаривал, как распоряжался, понятно было, что прав Хорень, хозяин идет, даром что княжит Рюрик. И люди

к Ольгу тоже тянулись, чуяли, что рассудить может да власть имеет. Большущий, хотя и не такой толстый, как в Слисторпе был, Ольг двигался быстро, говорил тоже, слушались его, потому как разумно распоряжался. Не скоро удалось Ольгу от дела оторваться, чтоб с Сирком поговорить, долго он того за собой мотал, Сирко даже заметил вдали своих друзей, следили с тревогой. Но увидели Карислав с Чурилой, что несвязанным Сирка ведут да неподневольно ходит, успокоились.

Наконец князь отправился к себе кушать и Сирку показал, чтоб садился за стол. Вспомнил кузнец, что в Слисторпе их с собой викинги не сажали, подивился, но не ослушался. Как прислужница им все подала, махнул ей Ольг, чтоб вышла и дверь закрыла. Ели молча и не как Тирок про викингов говорил, а чисто, спокойно. Молчали, князь молчит, а Сирку чего же рот раскрывать? Вдруг Ольг глаза на него поднял, усмехнулся:

– Как же ты выплыл-то? Али Озерный помог?

Смутился Сирко, только чего уж теперь, сам в волчью пасть полез, никто не гнал.

– Не добили… А на берегу чудины-рыбаки вытащили.

– Ведаешь, почему топили?

Сирко кивнул, что тут скажешь?

– Хрипеть после того стал?

Снова кивнул кузнец. Ели молча, потом князь еще спросил:

– А жена твоя где?

Пересохло горло у Сирка, чует, что и сказать не может про Радогу и не сказать тоже. А Ольг в глаза смотрит так, что свои не отвести, понимает Сирко, что все ведает князь, точно волхв, по глазам и мысли читает. Не смог солгать:

– Со мной.

– Тоже знаешь, почему ушла?

И снова не смог Сирко солгать, понимал – то его Доля или Недоля, как повернет.

– Ведаю, княже. Ушла, чтоб не сказать кому ненароком.

Хмыкнул Ольг, глаза опустил уже вниз, переспросил:

– А чего же тебе сказала?

– Как от мужа скрыть?

– Где живешь?

– Как сказано, на огнище.

– А говорили, что весь или даже селище?

– Сели сначала одни, потом к себе обездоленных позвали, теперь много сидит, – и ждал, чем теперь тот разговор обернется. Ольг от стола назад откинулся, вроде насытился, снова в глаза Сирку посмотрел. Медленно рот отер, кузнец весь напрягся, никак сейчас дружинников позовет и прощай, белый свет. Увидал то Ольг, усмехнулся:

– Чего боишься?

Пока князь квас пил, все поверх своей чаши на Сирка смотрел, точно в мысли проникнуть хотел. Не хватило духа у кузнеца глаза спрятать, так и сидели, уставившись. Наконец и чашу Ольг на стол поставил, снова откинулся, перестал Сирка мучить.

– Ко мне служить пойдешь?

– Куда? У меня семья, мне вернуться надо.

Усмехнулся князь одними глазами:

– А я тебя под бок к себе и не зову. Хочешь, в Изборске посажу дань собирать? Хочешь, в Плескове?

По лицу кузнеца понял, что ни того, ни другого не хочет.

–

Али в своем селище сядешь? Тоже дело, поставь огород хороший, станешь оттуда окрест дань собирать, чтоб мне людишек не посылать. Ты честный, и себе много не возьмешь, и мне не солжешь. Ну?

Этого Сирко не ожидал, ждал, что убить скажет, что в темную бросит, даже что при себе оставит, чтоб потом убрать, а вот что посадником сделает, того не ждал. Не помнил, что и говорил после, осталось только в памяти, что Ольг горевал, мол, мало людишек у него, таких, на которых опереться можно. Дел много, самому везде не успеть, помнил, что согласился дань собирать со своей округи, про то, какая она должна быть, договорились, Слисторп вспомнили, спросил Ольг, научился ли Сирко мечи ковать у тамошних кузнецов. Вздохнул Сирко:

– Нет, княже. Как делают, то видел, а сам нет. И как закаляют, тоже не сказывали.

– А что не ковал сам?

– Зарок у меня даден, не кую я оружие.

Нахмурился Ольг, из-за стола поднялся, махнул Сирку:

– Зарок снимешь, как мечи ковать, вспомнишь, а как закаляют, я тебе и сам скажу. Мне кузнецы хорошие нужны и оружия много. Делать станешь у себя в городце, оттуда и возить ко мне, так лучше, меньше знать будут. Железо есть?

– Есть, княже, – кивнул Сирко.

– Про то молчи здесь, в Ново Граде, да и у себя в городце тоже не болтай.

И вдруг сверкнул глазами, точно обжег:

– А чего ж в Слисторпе учиться у Олава не остался? Звал же…

Ахнул Сирко:

– Твоя забота была, князь?

Тот только усмехнулся в усы, смолчал.

На теремном дворе Сирко увидел занятную картину, чего-то не поделив, стояли, схватив друг дружку за грудки, два человека. По всему видно, что пойдет потасовка. Один невысокий, но жилистый, второй на голову выше и тонкий, как щепа. Низенький сопел, уткнувшись противнику почти в грудь, но давил, видно, сильно, потому как длинный вынужден был отступать. Худо бы ему пришлось, не приди на помощь какой-то варяг.

– Эй, кто там забижает моего названого брата? – дружинник спросил незлобиво, надеясь, видно, поразвлечься такой картиной, но низенький ответил зло:

– Ежели это твой брат – держи за него ответ!

Теперь уже, к удивлению всех находившихся во дворе, он набросился на варяга. Здоровенный детина был ошарашен наскоком крепенького славянина и даже чуть отступил.

– Пошто обоз разорил?!

– К-какой обоз? – опешил варяг.

– Ка-акой… – передразнил его крепыш. – Брата вон спроси, он тебе объяснит!

Длинный что-то замямлил. Сирко хмыкнул и собрался было уходить, нечего глазеть, но к обиженному обознику присоединился еще один. Он тоже попер на варяга, выкрикивая обидные слова. Дружинник такое терпеть не стал и схватился за оружие. Обозники сначала опешили, но, опомнившись, тоже схватились один за здоровенную дубину, а крепыш выхватил из-за пояса большой кнут. Щелчок кнута заставил варяга чуть отступить. Но кнут против меча не силен, от него тут же осталось одно кнутовище. На помощь дерущимся со всех сторон бросились помощники. Драка затевалась нешуточная. Теперь уже Сирко не знал, уходить или поработать и своими кулаками.