Вещное право
Шрифт:
Между тем в современном европейском праве активно формируется взгляд на «ценные бумаги, учитываемые записью на счете», как на новый, особый объект гражданских прав – «новый имущественный объект», или «имущественную ценность suigeneris» [122] , уже получивший и свое, особое обозначение – «ценные права» (Wertrechte), или «эффекты» («зарегистрированные эффекты» – Buchejfekte) [123] , а не ценные бумаги (Wertpapiere). Так, в ст. 3 швейцарского Закона об учетных эффектах (Bucheffektengesetz) 2006 г. они определяются как «оборотные права требования или права участия, зачисленные на счет депо, в отношении которых владелец счета может совершать соответствующие распоряжения». Таким образом, речь идет не о вещах или их аналогах, а об особых правах требования, оформленных записью на счете, но имеющих подобный вещно-правовому «абсолютный эффект» в силу прямого указания закона (а не воли сторон какого-либо договора) [124] . Этот современный подход, исключающий признание новых имущественных прав объектами права собственности, представляется гораздо более перспективным и отвечающим существу дела, нежели малоудачные попытки придания им вещно-правового режима путем объявления их аналогами вещей.
122
Подробнее
123
Термин «Wertrechte» давно используется в австрийской и германской литературе (см., например: Roth G. Grundriss des osterreichischen Wertpapierrechts. 2. AufL Wien, 1999. S. 145).
Термин «эффекты» впервые был использован для этих целей в Директиве Европейского парламента и Совета по рынкам финансовых инструментов № 2004/39/EG от 21 апреля 2004 г. (Markets in Financial Instruments Directive, MiFID), после чего получил распространение в законодательстве и доктрине европейских государств (см., например: AicherJ., Schumacher F. Wertpapierrecht // Krejci H. Unternehmensrecht. 4. AufL Wien, 2008. S. 576 ff.; Claussen C.P. Bank- und Borsenrecht fur Studium und Praxis. 4. AufL Munchen, 2008. S. 380–385 (автор главы – /. Ekkenga); Derleder P., Knops K.-O., Bamberger H.G. Handbuch zum deutschen und europaischen Bankrecht. 2. AufL Berlin, Heidelberg. 2009. S. 1685–1686; Ekkenga J. Effektengesch"aft // Miinchner Kommentar zum Handelsgesetzbuch. Bd. 6. Bankvertragsrecht. 3. Aufl. Munchen, 2014. S. 1399–1409).
124
Виганд В. Ценные бумаги, учитываемые записью на счете, – новое имущественное право? С. 396, 407.
С этой точки зрения проблема «бездокументарных ценных бумаг» напоминает давнюю историю с не менее условным понятием «интеллектуальная собственность», которая первоначально (а некоторыми современными авторами и по сию пору) понималась буквально – в качестве некой разновидности традиционного вещного права. По этому поводу замечательный дореволюционный исследователь патентного права А.А. Пиленко писал, что «неразвитое юридическое мышление очень часто руководится так называемым законом конструкционной экономии. Закон этот заключается в следующем: появление какого-нибудь нового социально-правового явления всегда вызывает – как инстинктивный первый порыв – желание субсуммировать это явление в одну из издавна устоявшихся, издавна известных юридических категорий. С точки зрения такой конструкционной экономии можно было бы, например, сделать любопытный обзор тех построений, которые производились с различными новыми факторами нашей общественной жизни: бумага на предъявителя, страхование рабочих, даже вексель – сначала сделали полный кругооборот по всем сколько-нибудь подходящим институтам, ища себе прибежища; и только очевидная невозможность всех и каждой «аналогичной» конструкции приводила юристов, volens nolens, к сознанию необходимости поработать над конструкцией самостоятельно» [125] . Можно отметить, что при исследовании гражданско-правового режима «бездокументарных ценных бумаг» указанный закон проявил себя в полной мере.
125
Пиленко А.А. Право изобретателя. М.: Статут, 2001. С. 590.
В высокоразвитых западноевропейских правопорядках можно встретить отдельные случаи распространения гражданско-правового режима вещей на некоторые ограниченные вещные права. Так, в Германии вещное право застройки по своему гражданско-правовому режиму приравнено к земельным участкам (недвижимым вещам), и, следовательно, само может стать объектом вещного права (например, права залога). Включение некоторых вещных прав в земельный участок (недвижимую вещь) в качестве его составных частей известно не только германскому праву (§ 96 BGB), но и другим развитым европейским правопорядкам (см. подп. 2 абз. 2 ст. 655 ШГК, ст. 526 французского Code civil, ст. 813 итальянского Codice civile).
Более того, § 1068 BGB формально допускает возникновение узуфрукта не на вещь, а на право, т. е. ситуацию существования «вещного права на право», например «узуфрукта на имущество» лица в силу завещания, по которому собственником всего имущества наследодателя становится его сын, а узуфруктуарием в отношении этого же имущества – пережившая супруга. Вместе с тем в силу прямого указания § 1085 BGB установление узуфрукта (как и любого другого вещного права) на «имущество в целом» невозможно, поскольку оно не является ни единой вещью, ни совокупностью однородных вещей. Поэтому и в результате наследования по завещанию в действительности может устанавливаться не «узуфрукт имущества», а узуфрукт прав на те имущественные права, которые находятся в составе наследственного имущества, т. е. узуфрукт на отдельные конкретные части этого имущества. При этом к узуфрукту прав в соответствии с абз. 2 § 1068 BGB по аналогии могут применяться лишь некоторые нормы об узуфрукте вещей, если это не противоречит закону: например, установление узуфрукта на право согласно абз. 1 § 1069 BGB производится по правилам о передаче (уступке) прав, а не вещей (и потому неотчуждаемые права согласно абз. 2 § 1069 BGB не могут стать предметом узуфрукта).
Поэтому в строгом смысле слова речь в такой ситуации идет «только о сумме отдельных сервитутных прав на вещи и права» [126] . Подобно этому, узуфрукт может быть установлен на отдельные вещи, входящие в состав предприятия как имущественного комплекса (ср. абз. 2 § 22 Торгового кодекса Германии 1897 г. – Handelsgesetzbuch, HGB) [127] (подробнее о юридических особенностях узуфрукта см. далее п. 5 § 2 гл. 9 настоящей работы).
126
Schwab К.Н., Priitting Н. Sachenrecht. Ein Studienbuch. 32. Aufl. M"unchen, 2006. S. 355; Prutting H., Wegen G., Weinreich G. BGB Kommentar. S. 1844 (автор комментария – D. Eickmann).
127
Schwab K.H., Prutting H. Sachenrecht. S. 357; Schulze R. Biirgerliches Gesetzbuch. Handkommentar. 2. Aufl. Baden-Baden, 2002. S. 1269 (автор комментария – J. Eckert).
В силу вещно-правового «принципа специализации» имущество какого-либо лица как целое не может быть признано самостоятельным объектом вещных прав, включая право собственности, узуфрукт или право залога [128] . Еще дореволюционные отечественные романисты, исследуя известные римскому праву ситуации установления узуфрукта или ипотеки на все имущество лица, указывали, что «на самом деле объектами узуфруктного и закладного права должны быть признаны отдельные блага, входящие в состав данного имущества, а не самое имущество как таковое»; это же касается и перехода имущества по наследству:
128
Schwab K.H., Prtitting H. Sachenrecht. S. 250. Закрепленная § 1132 BGB «общая ипотека» означает не «генеральную ипотеку» всего имущества, а всего лишь ипотеку нескольких конкретных земельных участков (в том числе, принадлежащих различным собственникам) в обеспечение одного требования.
129
Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. С. 196; Хвостов В.М. Система римского права: Учебник. С. 124.
Современный имущественный оборот не дает никаких оснований для пересмотра этих классических взглядов и отказа от «принципа специализации». Отдельные случаи установления «узуфрукта права» в германском праве вовсе не составляют базы для признания общим правилом конструкции «вещного права на право». Незыблемым здесь остается общее правило, согласно которому объектом вещных прав являются только вещи. Вопреки мнению некоторых современных отечественных сторонников допустимости конструкции «право на право», рассмотренные выше исключительные ситуации не могут быть «генерализованы» [130] . Заново формирующемуся российскому вещному праву сложная ситуация «узуфрукта права» пока не угрожает хотя бы по причине отсутствия в нем самого института узуфрукта. В целом же можно сделать общий вывод о том, что как общепризнанные положения цивилистической доктрины, так и нормы гражданского законодательства континентально-европейских правопорядков исключают возможность согласия с утверждениями о том, что «большинство гражданских правоотношений является смешанными «вещно-обязательственными» и что «право собственности имеет объектом не только вещи, но и права» [131] .
130
Убедительную критику этих подходов, основанную на классических пандектных представлениях, см.: Крашенинников Е.Л. К вопросу о «собственности на требование» // Очерки по торговому праву: Сб. науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 12. Ярославль, 2005. С. 31–36.
131
См.: Брагинский М.И. К вопросу о соотношении вещных и обязательственных правоотношений // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. М., 1998. С.115исл.
Иное дело, что вещи входят в состав более широкой категории «имущество» (что прямо следует из текста ст. 128 ГК РФ). В европейской цивилистике давно общепризнано, что имущество является собирательным, обобщенным понятием, а не единым, самостоятельным объектом права; в силу вещно-правового «принципа специализации» на него невозможно установить абсолютное вещное право [132] . К сожалению, действующий российский закон, следуя сложившемуся (главным образом на базе ГК РСФСР 1964 г.) словоупотреблению, иногда отождествляет эти понятия. Так, в разд. II «Право собственности и другие вещные права» ГК РФ говорится о принадлежащем собственнику «имуществе» или об имуществе, находящемся в собственности тех или иных субъектов гражданского права, о возникновении и прекращении права собственности на имущество, об истребовании имущества из чужого незаконного владения и т. д. В действительности же здесь, безусловно, имеются в виду принадлежащие конкретным лицам индивидуально-определенные вещи.
132
См., например: Larenz К, Wolf М. Allgemeiner Teil des Burgerlichen Rechts. 9. AufL. Mimchen, 2004. S. 379–383; KoziolH., WelserR., Kletecka. Grundriss des biirgerlichen Rechts. Bd. I. S. 239; см. также: Хвостов B.M. Система римского права: Учебник. С. 124.
В отличие от этого объектом обязательственных прав могут быть и вещи, определенные родовыми признаками (например, в обязательстве поставить определенное количество однородных товаров), и будущие вещи (не существующие в момент заключения договора об их передаче [133] ), и даже составные части вещей (например, несущие стены и крыши домов, используемые по договорам о размещении наружной рекламы [134] ). Для вещных прав эта ситуация исключается, ибо такого рода объекты не могут находиться в чьем-либо владении и стать предметом хозяйственного господства. Объектами обязательственных прав вполне могут быть и другие права, причем не только обязательственные (например, при уступке права требования), но и интеллектуальные (в соответствии с п. 4 ст. 129 ГК РФ), и корпоративные (например, по корпоративному договору в соответствии со ст. 67.2 ГК РФ). Это связано с тем, что общая категория объекта гражданских прав охватывает не только вещи, но и иные материальные и нематериальные блага, имеющие экономическую форму товара, которая в развитом имущественном обороте уже давно присуща отнюдь не только телесным вещам. Вместе с тем объекты вещных и обязательственных прав сохраняют различный гражданско-правовой режим и в качестве объектов оборота. Так, нормы о купле-продаже вещей применяются к продаже имущественных прав, только «если иное не вытекает из содержания и характера этих прав» (п. 4 ст. 454 ГК РФ).
133
Например, по договору аренды будущей вещи, признанному современной судебной практикой (п. 10 постановления Пленума ВАС РФ от 17 ноября 2011 г. № 73 «Об отдельных вопросах практики применения правил Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре аренды»). См. также постановление Пленума ВАС РФ от 11 июля 2011 г. № 54 «О некоторых вопросах разрешения споров, возникающих из договоров по поводу недвижимости, которая будет создана или приобретена в будущем» // Вестник ВАС РФ. 2011. № 9.
134
См. п. 7 постановления Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г. № 64 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров о правах собственников помещений на общее имущество здания» (Вестник ВАС РФ. 2009. № 9) и абз. 2 п. 9 Постановления Пленума ВАС РФ от 17 ноября 2011 г. № 73.
3. Особенности гражданско-правового режима отдельных видов вещей
Со времен римского права вещи разделяются прежде всего на разрешенные в обороте – свободно отчуждаемые и переходящие от одних лиц к другим (res in commercio); ограниченные в обороте – вещи, отчуждаемые по специальному разрешению или разрешенные к нахождению у строго определенных лиц; изъятые из оборота – вещи, запрещенные к отчуждению, нахождение которых в обороте не допускается (res extra commercium). Их не следует смешивать с общедоступными вещами в современном понимании, например с земельными участками общего пользования, которые в соответствии с п. 1 ст. 262 ГК РФ находятся в публичной (государственной или муниципальной) собственности. Статья 129 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 2 июля 2013 г. № 142-ФЗ) отказалась от выделения категории вещей, полностью изъятых из оборота, имея в виду, что такие вещи не могут стать объектами гражданских прав, а потому и определение их правового режима выходит за рамки гражданского права.