Вещное право

Суханов Евгений

Как писал еще К.П. Победоносцев, «и некоторым вещам, по природе своей движимым, некоторым правам на движимые вещи, по особой важности этих прав, закон, собственно по поводу передачи их (курсив мой. – Е.С.), придает значение недвижимых имуществ» [170] . Такой подход соответствует и современным европейским представлениям о предприятии как объекте гражданских прав. Так, в австрийском гражданском праве признано, что предприятие (das Unternehmen) состоит из различных вещей, прав, обязанностей, клиентеллы (goodwill) и в качестве их юридической совокупности (сложной вещи – Gesamtsache, universitas res в соответствии с § 302 ABGB) считается движимостью, но в обязательственном праве рассматривается как недвижимое (als unbeweglich) [171] .

170

Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. С. 89.

171

Koziol Н., Welser R., Kletecka. Grundriss des biirgerlichen Rechts. Bd. I. S. 256; Kozi-ol H., Bydlinski P., Bollenberger R. Kurzkommentar zum ABGB. S. 227–239 (автор комментария – В. Eccher).

Иначе

говоря, предприятие как имущественный комплекс, будучи разновидностью общей категории «имущество», подобно ей также составляет единый объект права лишь для целей оборота, т. е. либо в обязательственных отношениях (при совершении сделок по продаже, аренде или залогу предприятия), либо в случаях универсального правопреемства (реорганизации юридических лиц или наследования после смерти гражданина). При непосредственной эксплуатации (использовании) имущества предприятия его собственником или субъектом иного вещного права (в статике имущественных отношений) оно юридически распадается на отдельные составляющие его объекты с различным правовым режимом (вещи как объекты вещных прав [172] , права и обязанности как объекты обязательственных прав, фирменное наименование и коммерческое обозначение как объекты исключительных прав и т. д.). Более того, даже при передаче таких комплексов ипо actu (по единой сделке), например при продаже или аренде предприятия, переход прав на каждый из составляющих их объектов все равно осуществляется с соблюдением особенностей их правового режима (вещных, обязательственных, исключительных, возможно и корпоративных прав), поскольку здесь требуется составление специальных актов инвентаризации и передачи такого «имущества» (ст. 561, 563, 659, 664 ГК РФ), в которых перечисляются (т. е. индивидуализируются) все объекты, составляющие соответствующий комплекс. Это позволяет говорить о сохранении действия вещно-правового принципа специализации и для таких имущественных комплексов.

172

Примечательно, что «вещные» права хозяйственного ведения и оперативного управления, принадлежащие государственным унитарным предприятиям как субъектам гражданского права, пока не распространяются на земельные участки, входящие в состав предприятий как имущественных комплексов, поскольку такие земельные участки являются объектами других вещных прав.

Некоторые отечественные ученые высказывают мысль о том, что предприятие нельзя сводить к имуществу, ибо «в эту часть производительных сил входят люди – работники предприятия» [173] ; что отсутствие в ст. 132 ГК РФ указаний на трудовые права и обязанности работников предприятия «может создать мнение, что предприятие является омертвленной совокупностью орудий и средств производства, других видов имущества и исключительных прав», поэтому в его состав необходимо включать «и трудовые права используемой на нем рабочей силы сотрудников» [174] . Это мнение основано на укоренившихся в прежнем правопорядке представлениях о государственном предприятии как о полноценном субъекте права – самостоятельном юридическом лице со своими органами, работниками и т. д.

173

Ср.: Райхер В.К. Рецензия на книгу А.В. Карасса «Право государственной социалистической собственности» // Советское государство и право. 1955. № 1. С. 122.

174

Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. В.П. Мозолина и М.Н. Малеиной. М., 2004. С. 310 (автор комментария – В.П. Мозолин).

Однако признание государственных и муниципальных предприятий юридическими лицами – субъектами, а не объектами гражданского права имело место только в огосударствленной плановой экономике и сохраняется в отечественном правопорядке как остаток прежней системы хозяйства. Такие юридические лица возникли в условиях, «когда Советское государство как коллективный хозяйствующий субъект, обладающий огромной массой промышленного имущества, вступает в товарный (гражданский) оборот», используя для этого «в качестве основного метода форму хозрасчетного предприятия, форму юридического лица гражданского права» [175] , и «осуществляет право собственности на все принадлежащее ему имущество через свои органы – в первую очередь через госпредприятия и другие госорганы, на которые государство возлагает непосредственное оперативное управление отдельными частями единого фонда государственной собственности и которые оно наделяет правами юридического лица» [176] . Такие «предприятия», не будучи собственниками своего имущества, не становились и товаропроизводителями, объективно нуждающимися в участии в имущественном обороте и тем самым в самостоятельной правосубъектности. Не случайно отечественные государственные предприятия свыше 30 лет (с конца 20-х до середины 60-х гг. прошлого века) работали, вообще не имея формально признанных прав юридического лица и каких-либо прав на закрепленное за ними имущество государства [177] , поскольку этого по сути и не требовалось тогдашними условиями хозяйствования. Не случайно и то, что в ст. 54 и 55 ГК РСФСР 1922 г. «предприятия торговые» и «предприятия промышленные» считались «предметом частной собственности», т. е. объектами, а не субъектами права, а ст. 22 ГК РСФСР 1922 г. в первоначальной редакции рассматривала национализированные и муниципализированные предприятия в качестве объектов, «изъятых из частного оборота» (в последующих редакциях 1926 и 1930 гг. ст. 22 ГК РСФСР 1922 г. называла «промышленные, транспортные и иные предприятия в целом», а также «промышленные заведения, фабрики, заводы, рудники и пр.» «государственными имуществами»).

175

Венедиктов А.В. Правовая природа государственных предприятий // Венедиктов А.В. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. T. II. М., 2004. С. 297, 299.

176

Венедиктов А.В. О государственных юридических лицах в СССР // Венедиктов А.В. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. T. II. С. 529–530.

Впрочем, и в советское время высказывался взгляд на предприятие как на объект права государственной собственности – сложный имущественный комплекс (см.: Карасе А.В. Право государственной социалистической собственности. С. 69), причем Е.А. Флейшиц обращала внимание на то, что именно в силу юридической разнородности этого комплекса государственное предприятие не становится «объектом какого-либо особого, единого права государства» (Флейшиц Е.А. Торгово-промышленное предприятие в праве западноевропейском и РСФСР // Вестник гражданского права. 2008. № 2. С. 169–170), поскольку этим нарушался бы вещно-правовой принцип специализации.

177

См.: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. С. 759 и сл.; Новицкий И.Б. История советского гражданского права. С. 167–168.

В дореволюционном российском праве предприятие безоговорочно признавалось объектом, а не субъектом «торговой» (предпринимательской) деятельности [178] , поскольку в экономическом смысле оно рассматривалось как «торговый промысел», «бизнес» ведущего его лица, т. е. определенный вид деятельности, экономически обособленный от личного имущества ведущего свое «дело» предпринимателя. Эта независимость предприятия от ведущего его предпринимателя требовала и его юридического обособления, а «таким запросам могла бы удовлетворить

лишь такая конструкция, по которой торговое предприятие рассматривалось бы как обособленное имущество» [179] . Поэтому «признание торгового предприятия как такового юридическим лицом сводило бы на нет самое понятие юридического лица. Совершенно очевидно, что предприятие не субъект, но объект прав» [180] .

178

См., например: Гольмстен А.Х. Очерки по русскому торговому праву. СПб., 1895. С. 39; Каминка А.И. Очерки торгового права. М., 2002. С. 147 и сл.; Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. T. I: Введение. Торговые деятели. М.: Статут, 2003. С. 166 и сл.

179

Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. T. I: Введение. Торговые деятели. С. 169—

172.

180

Каминка Л.И. Очерки торгового права. С. 149.

Поэтому конструкция унитарного предприятия новым ГК РФ была разрешена лишь для публичных собственников, в том числе с целью сохранения этой ставшей традиционной для нас формы государственного участия в экономике. В.А. Дозорцевым было справедливо отмечено, что ситуация, в которой субъект гражданского права не является собственником, допустима только в определенных исторических условиях и может сохраняться «только как промежуточная, переходная стадия в развитии системы» [181] . Действительно, такая юридическая конструкция, как правосубъектное предприятие с ограниченным «вещным» правом на имущество своего учредителя-собственника, как показывает исторический опыт, может продолжать относительно эффективно функционировать лишь в многоукладной экономике, т. е. либо в государственно-централизованном хозяйстве с рыночными элементами (периоды нэпа и перестройки), либо в государственно-регулируемой рыночной экономике (т. е. при современном «госкапитализме»). В условиях же полноценной рыночной экономики и оформляющего ее потребности частноправового регулирования такой вид юридического лица, как предприятие-несобственник, существовать не может. Не случайно все восточноевропейские страны в ходе современного обновления своего гражданского законодательства исключили из него этот вид юридических лиц (а в развитых западноевропейских правопорядках он и ранее отсутствовал).

181

Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. Сборник статей памяти С.А. Хохлова / Отв. ред. A.Л. Маковский. С. 240.

Раздел II

Право собственности

Глава 4

Собственность и право собственности

§ 1. Экономические и юридические отношения собственности

1. Собственность как экономико-правовая категория

Термин «собственность» в сложившемся словоупотреблении используется в самых разнообразных значениях, к сожалению, не имея единого, общепринятого содержания. В одних случаях его рассматривают как синоним, эквивалент понятий «имущество» или даже еще более узкой категории «вещи» (говоря, например, о приобретении собственности или о передаче собственности). В других случаях речь идет о сугубо экономическом отношении присвоения, а иногда, напротив, собственность отождествляют с юридической категорией – правом собственности и т. д. Вследствие этого складываются ошибочные представления и стереотипы относительно понимания собственности, в частности, распространенное мнение о том, что экономические отношения собственности юридически оформляются только с помощью права собственности.

В отечественной правовой науке отмеченная путаница усиливается еще и длительным отсутствием общей категории вещного права (как в объективном, так и в субъективном смысле), в советское время «замененной» правом собственности, которое в результате из главной разновидности вещных прав превратилось в общий, причем основополагающий институт гражданского права. При этом на него были распространены многие экономические и идеологические представления, в действительности относящиеся не к праву собственности, а к экономическим отношениям собственности (присвоения), причем анализ экономических отношений собственности, строго говоря, не входящий в предмет юридической науки, по сложившейся традиции стал едва ли не центром приложения усилий ряда выдающихся отечественных цивилистов [182] . К сожалению, их глубокие и интересные исследования по необходимости носили во многом идеологизированный характер, а главное – уводили далеко в сторону от юридической проблематики вещного права, которая до сих пор остается наименее разработанной частью отечественной цивилистики. А поскольку цивилисты уделяли политэкономической трактовке категории «присвоение» и ее связям с понятиями «общественное производство», «производственные отношения», а также углубленному анализу иных экономических категорий едва ли не больше внимания, чем экономисты, в отечественной экономической литературе появилось даже мнение о том, что собственность является юридической, а не экономической категорией [183] .

182

См., например: Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. М.: Госюриздат, 1963. С. 9–26.

183

См. особенно: Шкредов В.П. Экономика и право. Опыт экономико-юридического исследования общественного производства. 2-е изд. М., 1990. Впоследствии у него обнаружились сторонники и среди юристов (см., например: Андреев В.К. О праве частной собственности в России. М., 2007. С. 27).

Отождествление экономических и юридических отношений собственности имело следствием традиционное для экономической литературы того времени преобладание «вещного» подхода, при котором в качестве объектов отношений присвоения рассматривались главным образом материальные блага («средства производства» и т. д.), т. е. вещи, а «нематериальные блага» товарного характера (различные права требования, результаты интеллектуальной деятельности, нематериальные услуги и т. д.) по существу оставались за рамками рассмотрения. Между тем экономическое и научно-техническое развитие давно привело к необходимости признания объектами присвоения (но не права собственности) не только вещей, но и других товаров, прежде всего таких нематериальных благ, как различные результаты интеллектуального творчества.

Реакцией на сложившееся в науке отождествление объектов права собственности (индивидуально-определенных вещей) с объектами экономических отношений собственности (товарами) стало появление предложений о «выводе отношений собственности за их традиционные «вещно-имущественные» пределы» [184] . Применительно к экономическим отношениям собственности (присвоения) такой подход не вызывает сомнений, но применительно к правовым отношениям он ведет к серьезным недоразумениям, основанным на смешении экономических и юридических категорий. Так, сторонники указанного подхода предлагают выделять различные «формы волевых отношений собственности», в том числе отношения «вещественной и невещественной имущественной» собственности наряду с «управленческой формой собственности» [185] . Но юридически это прямо ведет к смешению оформляющих эти отношения различных правовых режимов: вещных, корпоративных и обязательственных (договорных) прав.

184

Зинченко С.А., Галов В.В. Собственность и производные вещные права: теория и практика. Ростов н/Д, 2003. С. 28–29.

185

Зинченко С.Л. Корпоративные отношения в реформируемом гражданском законодательстве России // Гражданское право. 2014. № 4. С. 10.