Веселая дорога

Паншин Глеб Иванович

Вот недавно с Федором произошел случай на уроке ботаники. Учительница сказала, что у нас будет не совсем обычный урок и что мы должны рассказать о своих наблюдениях над растениями и животными. Только не о том, что мы вычитали из книжек или из учебников, а что видели своими глазами.

Первыми начали отвечать девчонки — им всегда не терпится выскочить раньше ребят. Но дальше васильков, незабудок и ромашек дело у них не пошло. Даже Танька, которая водится больше с ребятами, чем с девчонками, целых пять минут говорила об одуванчиках. Потом

поднял руку Федор и сказал:

— Около детского парка, на газоне, одна тетка пасла корову. Эта корова ела одуванчики и облизывалась.

— Глупости! — фыркнула Танька. — Что, ей травы не хватило?

— Может, и хватило, — ответил Федор. — Только она, может, цветы не меньше твоего любит.

— Ну, а еще что ты знаешь? — перебила Федора учительница.

— Что коровы бывают без рогов, а бык без рогов не бывает. Что у кошки язык такой шершавый, как будто она наелась черемухи. Что свинья хрюкает носом, а не ртом…

— Врешь! — крикнул Славка Ершов.

— Я не вру, — сказал Федор. — Специально затыкал поросенку дырочки на пятачке, чтобы проверить. И сам пробовал хрюкать.

Для доказательства Федор заткнул пальцами нос и стал хрюкать. Ребята, конечно, расхохотались.

— А еще я знаю, — продолжал Федор, — что гебемот, если захочет, проглотит целую буханку хлеба и не почешется. Потому что у гебемота…

Дальше Федору не дали говорить — такой поднялся в классе хохот.

— Хватит балаган на уроке устраивать, — остановила всех учительница. — Запомни, Дыблин, надо говорить не «гебемот», а «бегемот».

— Я и говорю: не гебемот…

Лично я над Федором не смеялся. Подумаешь, слово человек не может выговорить. Научится когда-нибудь.

По поводу насмешек друг над другом единственный человек в классе думает примерно, как и я. Это Сашка Иванов. Он говорил мне: «Ты ведь учишься, а сразу в спорте ничто не может получиться. Поэтому не обращай внимания, когда над тобою смеются. Во-первых, этот смех дурацкий. Во-вторых, закаляй силу воли. Посмотрим, что они скажут, когда ты догонишь и перегонишь их по физкультуре».

Мне было бы легче терпеть насмешки ребят, если бы не одно неожиданное обстоятельство. Раньше я на уроках физкультуры делал вид, что стараюсь. Мне было все равно, получается у меня или нет. Теперь же с помощью Сашки я стараюсь изо всех сил, а у меня выходит одна комедия.

На позапрошлом уроке мы проходили волейбол. Меня включили в команду. Сначала я не хотел играть, а потом незаметно разошелся. Бегал по площадке, прыгал и кричал: «Давай! Бей!» В общем, делал все, что положено, когда играешь по-настоящему. А мяч за всю игру попал ко мне только раз. Да и то как треснет по носу, так что у меня вместе с искрами из глаз чуть мозги не вылетели. Разве это физическая культура? По-моему, это издевательство над человеком.

Я уже писал, что у меня страшно болят все мышцы. Это от молочной кислоты — так мне объяснил Сашка. Оказывается, когда человек делает трудные физические упражнения,

у него в мышцах появляется молочная кислота.

Когда я утром встречаю Сашку около подъезда, молочная кислота закипает в моих мышцах, а внутри организма становится холоднее, чем на улице.

***

Сашка уговорил меня пойти с ним париться в баню. Он сказал, что все мальчишки из гимнастической секции один раз в неделю обязательно ходят в парную и для этого специально заготавливают березовые и дубовые веники. Я сначала не соглашался.

— Лично я каждую неделю моюсь в ванной. С шампунем, — заявил я Сашке. — И потом, насчет моего мытья тебе поручения не давали.

— Я тебя не по поручению в баню зову, — сказал Сашка, — а по-товарищески. Ванна — одно, а баня — другое. После парной у тебя мышцы не будут болеть. Сам увидишь, что парная — это здорово.

— Насчет «здорово» или нет — мне безразлично, — ответил я. — А если не врешь, что от парной во мне станет меньше кефирной кислоты, пойду.

— Не кефирная, а молочная кислота. Сколько раз можно тебе объяснять?

— Это для тебя она молочная, — сказал я. — А для меня она хуже горькой редьки. Из-за нее я теперь молоко и кефир есть не могу.

Вечером я сообщил родителям, что собираюсь идти в баню париться. Мама запротестовала:

— Не выдумывай, в ванне помоешься.

И тут неожиданно меня поддержал отец:

— Пусть сходит. А то ведь, действительно, малый еще ни разу в парной не бывал. Избаловало нас благоустройство, обленились. Во время войны в баню как в театр или на праздник ходили. В парной-то веничком по спине да с оттяжечкой протянуть — это, я скажу, блаженство!

— Простудиться ему после бани? — сердито сказала мама.

— Чепуха! — засмеялся отец. — На Руси баней испокон веков простуду и разные хвори вышибали. Между прочим, наша русская баня модной финской сауне десять очков даст вперед. Потому хотя бы, что строится у нас баня из осины, а не из сосны, как у них. Об этом даже в журнале «Наука и жизнь» писали. Читал, Тимоха?

— Читал, — ответил я, хотя ничего подобного не помнил.

Мать махнула рукой, не желая больше спорить, и приготовила мне белье.

После школы я с Сашкой отправился в баню. Я думал, мы явимся первыми, а все ребята из гимнастической секции оказались уже там. Сашка показал на меня и пояснил:

— Это мой друг. Вместе учимся.

Ребята по очереди пожали мою руку. Потом мы разделись. Потом взвесились (во мне по-прежнему было 25 килограммов). Потом все остальное.

Врать нечего, баня и парная мне понравились. Веселее, чем дома, в тысячу раз.

Среди Сашкиных друзей из спортивной школы оказался один мальчишка, наверное, из второго или третьего класса. Ребята его звали почему-то Гаврилычем. Гаврилыч — ужасно смешной человек. То вдруг начинал подтягиваться на поперечной трубе около душа, то стойку на руках делал, то мостик. Это голышом-то!