Веселая поездка
Шрифт:
Все дети у него были с семьями, кроме младшей дочери. Она окончила школу в его отсутствие. Он не успел вернуться домой и не был на выпускном вечере у своей малышки. Очень переживал и вёз огромное количество подарков семье. Он боготворил свою жену, не представлял своего существования без неё, но, как и все мужчины, любил хорошо выпить и приударить за слабым полом.
У него было два внука и одна внучка. Это было его богатство, достояние его республики.
Всё это рассказывал он мне, совершенно незнакомому для него человеку, с такой любовью и гордостью, это невозможно было
Прошло минут тридцать. Мы стали, как будто родственниками. Казалось, мы знаем друг друга тысячу лет. Трудно было представить, что мы когда-нибудь расстанемся и никогда больше не встретимся. Но жизнь не оставляет места для сантиментов.
Неожиданно дверь купе дёрнулась и приоткрылась. В проём вставилось лицо проводницы.
– Я в вас билэта забрала? – спросила она.
– Нет, – спокойно ответила я.
Дверь открылась пошире, и вся проводница протиснулась к нам в купе. Она по-деловому отодвинула бутыль в сторону, разложила свою сумку прямо на бумаги Николая, совершенно не заботясь об их сохранности.
– Давайтэ ваш билэт. Вам юого повэрнуты в кинци?
–. Да, у меня командировка, надо отчитаться, – сказала я.
– Зараз я до вас у купэ удну дивчыну посэлю. Скандалистку, – безапелляционно сообщила проводница и вышла. Наше мнение богиню вагона абсолютно не интересовало. Нам оставалось только безропотно ожидать пополнения.
– А постель? – закричала я ей вдогонку.
Лицо проводницы снова вставилось в проём двери.
– Зайдэтэ и вузьмэтэ, Груши з субою визьмить. Чы я щэ нусыть вам должна?! – вознегодовала проводница.
– От так. Бачиш, Аля? Я зара пиду и визьму. Ты сыды, допывай. Я прыйду и щэ наллю. В мэнэ рука добра, щаслыва, от побачыш.
Николай пошёл за проводницей, я осталась одна в купе, одна со своими мыслями, со своей судьбой. Дверь купе закрылась, и под мерный стук колёс и покачивание вагона я задремала.
Вечер, нежный и ласковый, как галантный кавалер, приглашая звёздную красавицу-ночь спуститься на землю, успокоил буйные ветра и стал зажигать огни в домах, на фонарных столбах.
Мне приснилась моя дочь. Будто она не знает решения задачи и просит меня ей помочь. Я чего-то злюсь, а потом вдруг понимаю, что решить эту задачу могу только я. Никто другой нам с дочкой не поможет. Я должна найти решение, ведь завтра учительница поставит плохую отметку. Мне будет очень стыдно, если я не решу эту проклятую и такую простую задачу. От злости я сильно бью учебником о стол…
Я проснулась оттого, что загрохотала, открываемая Николаем, дверь купе.
Он внёс постельное бельё, и протянул его мне. Я потянулась за кошельком.
– Нэ трэба грошэй, я всэ владнав, – сказал он тоном, нетерпящим возражения.
Но я не привыкла к подобным подаркам и всё-таки достала кошелёк.
– Я тоби кажу – нэ трэба грошэй! Я всэ владнав, – сказал он, как отдал приказ. Потом взял у меня из рук кошелёк и сунул его в мою же сумку. Вопрос был закрыт и не подлежал обсуждению.
– Зараз до нас дивку прывэдуть. Оту скандалистку. Шукалы, шукалы йий мисцэ, та до нас и послалы. Постэлю визмэ и прыйдэ. Давай свое мисце владновуй.
– А как же вы? Где ваша постель? –
– Мэни постэли не трэба, бо я раньше выхожу. Так, шо, давай, влаштовуйся и выпьем знову. Давай, давай. Разговорчики в строю!
Я достала из чемодана спортивный костюм, зубную щётку, мыло, полотенце, постелила свою постель и уже собиралась попросить Николая выйти, чтобы переодеться. Но тут дверь купе снова открылась. В проёме двери появилась рука с постельным бельём. В коридоре слышался звонкий голос обладательницы этой самой руки. В идеоматических и очень крепких выражениях кто-то объяснял своё отношение к нашей проводнице в частности, и к нашей железной дороге вообще.
Наругавшись вволю, женщина переступила порог нашего купе.
Она была, достаточно молода, но не первой трепетной молодости. Ей было лет тридцать, не больше. Одета она была в старый, видавший виды, спортивный костюм и истоптанные, но дорогие кроссовки. Вещи на ней были добротные, фирменные, но уж очень затасканные и не совсем чистые. Она пыхтела и сопела от возмущения и никак не могла успокоиться после сражения с нашей богиней вагона.
В этот момент в вагоне включили свет, который осветил красное, разгорячённое лицо вошедшей дамы. Барышня оказалась довольно привлекательной наружности, но её пышущее жаром от злости и негодования лицо ещё пылало неудержимой яростью.
– Здрасти! Свободно где? – спросила она зло и звонко. Ей трудно было сразу переключиться на мирный лад.
– У вэрху усё свободно, – спокойно ответил Николай.
– От гады, обещали нижнюю полку, от брехуны проклятые! – воскликнула барышня, ни к кому конкретно не обращаясь.
Мы с Николаем изумлённо смотрели на неё и не знали, что сказать, а она не переставала возмущаться.
– От б… и такие, я ж сказала, что вещей много, я одна еду, мне трудно, я же забашляла! И это ещё мурло в юбке, финтиклюшка долбанная, никак не хотела меня никуда определять. Будто я зайцем еду! От, курва толстозадая! Ну, посмотрим, доеду я домой и посмотрю, как она будет знакомиться с моими братиками.
Вся речь вошедшей была, как удобрениями, сдобрена такой ненормативной лексикой, что, видавший многое, Николай не смог совладать с собой.
– Стоять, смирно!!! – вдруг рявкнул Николай. Я, аж, подпрыгнула на своём месте, аж, рванулась с необъяснимой готовностью исполнять команду и пребольно ударилась головой об верхнюю полку, но на меня уже никто не обращал внимание.
Женщина изогнулась, как от удара хлыстом по спине и стала медленно поворачиваться в сторону Николая, будто в замедленных съемках.
– Ну шо, сидай со мною, отут сидай, – довольно дружелюбно, но твёрдо сказал Николай, указывая на свободное место и улыбнулся.
Женщина уставилась на него не то с испугом, не то с негодованием и не могла вымолвить ни слова.
– Ну сидай, сидай, чого стойиш? Я нэ кусаюсь.
– Там в коридоре вещи, – ошарашено сказала она.
– Дэ твойи вэщи? Давай допоможу, – предложил Николай.
– Там, – женщина нерешительно ткнула рукой в дверной проём.
Николай встал и вышел в коридор вагона.