Веселая служанка
Шрифт:
Лиз с трудом вздохнула. Она ни разу, с того самого их путешествия в Лас-Вегас, не ела вафли. В основном потому, что не хотела вспоминать, как тогда было хорошо…
—Это не обязательно.
— Я знаю, что не обязательно, но я хочу поблагодарить тебя.
— Ты меня уже поблагодарил. Твоих слов вполне достаточно.
Он вздохнул:
— Просто сядь и съешь вафлю.
— Нет! — Это единственное слово вышло очень злым, и она улыбнулась, чтобы смягчить впечатление. — Спасибо, но нет.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Он не понимал, почему Лиз не хочет с ним позавтракать.
А она уже раскаивалась. Но раскаяние — глупое чувство.
Лиза повернулась и пошла к двери.
— Пока ты завтракаешь, я займусь вторым этажом.
Кейн сделал вид, что ее отказ съесть благодарственные вафли его не расстроил. Было не так сложно, при его занятости на работе, выбросить эти вещи из головы. Но в субботу утром, когда он вышел на своей яхте в океан, на душе у него было скверно.
Лиз — самая добрая женщина на свете, в этом нет сомнений. А он обидел ее. Обидел так сильно, что она не смогла заставить себя просто из вежливости позавтракать с ним.
Когда три года назад она ушла от него, Кейн испытал некоторые угрызения совести, но в основном — облегчение. Он быстро потопил оба чувства в работе — как всегда. Но тут, в океане, солнце било ему в лицо, а правда — в душу, и он остро ощущал, что должен как-то загладить свою вину. Расплатиться за все. За опрометчиво заключенный брак, за ужасы трех лет совместной жизни, за тяжкий развод и, возможно, за последующие страдания.
Он в долгу перед ней. А он терпеть не мог быть кому-либо что-либо должным. Но то, что Лиз отказалась от его вафель, означало, что ей не нужен широкий жест. Черт, ей вообще не нужны никакие жесты! Но он должен облегчить душу и что-то для нее сделать. Кейн очень, очень хорошо умел угадывать, что нужно людям. Отчасти именно этому своему умению он и был обязан своими успехами в бизнесе. Десятиминутного разговора бывало достаточно, чтобы понять, чего на самом деле хочет собеседник, а потом использовать это знание и добиться того, чего хотел он сам. Так будет и с Лиз. Он даст Лиз то, что ей действительно требуется, и его совесть будет спокойна. Анонимно, естественно. И все будет в порядке. Он сможет опять исчезнуть из ее жизни, и они оба продолжат идти той дорогой, которую избрали для себя друг без друга.
Он позвонил ей, но попал на автоответчик. В понедельник утром результат был тот же. Оставлять ей сообщения, на которые она не отвечала, было глупо, и Кейн решил дождаться пятницы. Она может не отвечать на его звонки, не завтракать с ним, но не может не прийти на работу. А в своем собственном доме он сумеет с ней поговорить.
Зная, что она может и не зайти, если поймет, что он дома, Кейн стоял так, чтобы его не было видно с улицы, пока не услышал, как задняя дверь открылась, потом закрылась. Тогда он вышел на кухню:
— Лиз!
Женщина в желтом передничке обернулась:
— Мистер Нестор?
— О, извините.
Ну и ну! Лиз не только отказалась от его благодарственных вафель и игнорировала его звонки — она послала к нему в дом кого-то из своих служащих!
Кейн извинился перед женщиной.
Но ему надоело ходить на цыпочках! Они объяснятся,
В час пик дорога заняла сорок минут вместо положенных двадцати. Добравшись до места, он увидел, как из двери офиса высыпали женщины в желтых передничках. И тут же мимо него пронеслась Лиз в своем уродливом зеленом автомобиле.
Проклятие!
Нажав на акселератор, Кейн стрелой помчался за ней. Он не был уверен, стоит ли ехать к Лиз домой. Она может расценить это как вторжение в ее личную жизнь. Но в тот момент он думал только о том, что она отвергла его вафли и подлила масла в огонь, послав к нему в дом другую уборщицу.
Он хотел снять с души груз. Ему нужно было только десять минут. Она не дала ему их. Ну так он сам возьмет! Кейн стал обдумывать, как объяснить свой приезд, и вдруг понял, что у него есть идеальный предлог. Он может спокойно, ласково спросить ее, почему она ушла от него безо всяких объяснений? Прошло три года. Она должна была успеть успокоиться. Он, по крайней мере, успокоился. Конечно, Кейн знал, почему она ушла. Он оказался никудышным мужем. И это она может захотеть ему высказать. Чтобы облегчить душу.
Он не будет суров. Он даже скажет слова, которые женщинам нравится слушать. Что он хочет поговорить. Так сказать, «расчистить поле». Опустить занавес так, чтобы оба они жили спокойно. На самом деле он просто даст ей шанс выговориться. Она, вероятно, будет от этого в восторге.
Кейн довольно улыбнулся. Гениально придумано! Лиз не устраивает скандалы. Даже не сердится. Она, вероятно, спокойно скажет ему, что ушла потому, что жизнь с ним была сплошным кошмаром, и он униженно согласится, не станет спорить, покажет ей, что действительно хочет достойной развязки.
Он ехал от нее на расстоянии двух машин. Кейн не удивился, что Лиз держит путь в те кварталы, где обитают не самые богатые представители среднего класса. Она не считала себя принадлежащей к высшему обществу, и это было одной из причин, почему их брак не удался. Лиз вечно боялась что-нибудь ляпнуть или сделать что-то не то в присутствии его богатых друзей. Боялась даже бывать у них и приглашать их в гости.
Она подъехала к бедному домику, вышла из машины и вошла внутрь. Кейн проехал чуть дальше. Постоял минуту, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Прежде всего он извинится за то, что предложил ей вафли. Он просто не учел всей сложности ситуации. Потом скажет, что не хочет, чтобы между ними остались обиды или недосказанности. А между тем будет делать то, что так хорошо умеет — наблюдать, слушать, стараться понять, как ей можно помочь.
Наконец он вышел из машины и позвонил в дверь. Ему открыла девочка лет трех.
— Мама! — закричала она и бросилась обратно в дом. — Мама! Там чужой дядя.
От удивления Кейн открыл рот. И вдруг весь напрягся. Эта девочка — могла она быть его дочкой?
В прихожую выбежали Лиз и незнакомая рыжеволосая женщина. Девочка так естественно спряталась за спину рыжеволосой, что сразу стало понятно, чья она дочь.
Лиз стояла, загородив собой входную дверь, готовая к бою.
— Ах, это ты! — Она тяжело вздохнула и повернулась к другой женщине. — Это мой бывший муж, Кейн.