Веселинка. Приключения феи
Шрифт:
– Да чего в ней страшного-то? – фыркнула я.
– Ночь безлунная, оборотная. Те, кто в зверей али птиц превращаться умеют, силу особую обретают.
– Бабушкины сказки… - упрямо протянула я.
Если я ничего не путаю, то о чём-то похожем мне мамочка с дядюшкой Лешим рассказывали, но я их никогда толком не слушала, всегда занятия интереснее находились.
Домовушка обиженно посопела, но сказать что-то не успела, за окном раздался странный шум и стук, словно птица в окошко билась.
– Ахти, лышенько! – всплеснула пухленькими
Ого, вот бы не подумала, что наша такая боевая домовушка суеверна! Я решительно спрыгнула с кровати (всё равно спать не хочется) и потопала к окну, игнорируя душераздирающие, пусть и приглушённые, хрипы, доносящиеся из-под моей кровати.
– Веська, не смей! – сделала последнюю попытку достучаться до меня Хозяюшка, когда я уже потянулась к лёгкой занавеске на окне.
Я на миг повернулась, подарила перекошенной и бледной от страха домовушке снисходительную улыбку и решительно отдёрнула занавеску. Хозяюшка взвыла и забилась под кровать, только упругая попка наружу торчала, не помещалась наверное, у меня кровать низкая. Я пожала плечами и повернулась к окну. Несколько минут неверяще смотрела за окно, а потом ощутила огромное желание присоединиться к домовушке. Нет, никакого чудовища за окном не было, наоборот, на подоконнике сидел симпатичный и даже довольно упитанный сокол, но… мрак и всё, что он порождает, что этому соколу от меня нужно?! Пока я изумлённо хлопала глазами, сокол нетерпеливо переступил по подоконнику, покосился на меня круглым глазом, а потом ещё и по окошку клювом стукнул, открывай, мол. Ага, вот просто разбежалась всяких пичуг сомнительных в девичьи покои впускать! Я непреклонно сложила руки на груди и отрицательно покачала головой. Сокол с непередаваемой и птицам вообще-то не присущей гримаской закатил глаза, а потом что было силы шандарахнул клювом в окно. Стекло печально звякнуло, но всё-таки устояло. Пока, по крайней мере.
– Ты что творишь? – зашипела я, чуть приоткрывая окошко. – Совсем страх потерял?!
– Весь, выйди на минутку, мне с тобой поговорить надо, - начисто проигнорировал мой праведный гнев этот пернатый наглец.
Я скрутила кукиш и сунула его под самый клюв соколу.
– Веська, не будь дурой, тебе это не идёт, - наглый братец, которому птичий облик подходил гораздо больше человеческого, никак не хотел прислушиваться к голосу разума и отставать от меня.
– Не отвяжешься, будешь первой пернатой крысой, - пригрозила я. Подумала и добавила:
– Вонючей пернатой крысой.
– Да мне только поговорить, с тебя что, убудет что ли?!
– Утром поговорим, - я потянулась к занавеске, - а сейчас спать пора.
– Для меня ночь заповедная, ты тоже выспалась, - сокол недовольно взъерошил перья, - Веська, хорош ломаться, словно ветка сухая. Боишься одна идти, Лучезара пригласи.
– Буду я ещё ради тебя Лучезара будить, - вскипела я, - говори, зачем пришёл и проваливай, чтоб духу твоего здесь
– Во двор не выйдешь?
Лично для меня ответ был очевиден, но братишка мой был просто удивительно недогадлив. Пришлось решительно помотать головой и рыкнуть:
– Нет!
Сокол вздохнул, потом вытянул у себя из крыла три пёрышка и, вывернув голову, просунул их в комнату.
– Это зачем ещё? – насупилась я и не удержалась от издёвки. – Мне же только вороньи перья подойдут!
– Если захочешь, я и вороньи принесу, - буркнул сокол, - могу у Ворона Вороновича попросить.
– С чего бы вдруг такая доброта? – подозрительно уточнила я, не спеша принимать неожиданный подарок.
Сокол тяжело вздохнул, взъерошил перья, смущённо переступил с лапки на лапку, а потом пробурчал:
– Выйдешь, скажу. Не хочу, чтобы всякие любопытные домовухи уши грели.
Я собиралась сказать, что никто его, болезного, не подслушивает, но обиженное сопение за спиной заставило меня прикусить губу и умолкнуть. Любопытство оказалось сильнее страхов, не вытерпела Хозяюшка, подслушивать стала. И мне самой, чего греха таить, страшно захотелось узнать, с чего вдруг мой спесивый братец так переменился. Может, выйти во двор, всяко он ничего со мной не сделает?
– Даже не думай, - сдавленно зашипела Хозяюшка, - в енту ночь оборотни силу обретают небывалую, они практически всемогущи становятся. Мало тебе было Аурелии, теперь ишшо этому курёнку не дощипанному позволишь себя в ловушку заманить?
Я побарабанила пальчиками по подоконнику. Вот же гадство гадкое, и хочется узнать, да не хочется страдать. И что же делать?
– Ладно, мрак с тобой, - я решительно махнула рукой, вытащила удачно подмеченную расшитую цветами шаль (надо будет Дуняше обязательно вернуть) и направилась к двери. – Полчаса я тебе выделю, жди во дворе.
Сокол взмахнул крыльями и улетел, а я потянула дверь на себя, чтобы выйти. Никакого результата. Дёрнула ещё раз, посильнее. То же самое. Мне кажется, или кое-кто с косичками не хочет меня пускать?
– Хозяюшка, - прошипела я укоризненно.
– Одну не пущу и не проси, - пробурчала неугомонная домовушка. – Вместе пойдём.
– Лихослав при тебе говорить не станет, - я попыталась образумить свою защитницу.
– Ну и пёс с ним. А одну я тебя не отпущу.
Я глубоко вздохнула, медленно выдохнула, а потом предложила:
– Сможешь обернуться чем-нибудь, чтобы он тебя не заметил?
Хозяюшка хитро блеснула глазками, всплеснула пухленькими ручками, и через миг домовушка исчезла. Только лежал на полу костяной гребешок причудливой кляксообразной формы. Я подняла гребешок и воткнула его в волосы, после чего уже без всяких проблем вышла из комнаты и направилась во двор.
К моему приятному удивлению, братец терпеливо ждал меня во дворе. При моём появлении сделал шаг навстречу, личико своё кривить не стал, гадости никакой не сказал, я прямо даже забеспокоилась, уж не захворал ли.