Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.
Шрифт:
Потянувшись изо всех сил и зевнув с подвыванием, я начал вылезать из капсулы и тут ко мне заглянула Нинок.
– Как ты зеваешь! – улыбнулась она, и вдруг лицо её застыло:
– Ты где это был?
Я осмотрел себя и тоже застыл: Ноги были грязные, в прилипших листьях и травинках. Нина подозрительно смотрела на меня, я на неё.
Это был не сон!
– Ниночка, я тебе обязательно всё расскажу! Только позже! – сказал я в спину девочке.
Моя девочка надула губы. Может быть, если не эта обида, потом она не упрямилась бы, когда… Но всё по порядку.
–
– К чему ты это? – отступал я.
– Сам бегаешь ночью, а я? Я тоже хочу с тобой!
– Ненчик, я обязательно возьму тебя с собой, но не завтра! Тем более, завтра я никуда не побегу.
– А когда побежишь? – я пожал плечами.
– Нин, когда я тебя обманывал?
– Всегда!
– На этот раз я обещаю, что не обману, мы даже проведём обряд, если ты согласишься на него!
– Что за обряд? – насторожилась девочка.
– Ну, я сам ещё не знаю, потому и не называю точную дату.
– Трепло ты, Санька, - Нина повернулась и ушла.
– Я надоел тебе? – я сказал это очень тихо, почти про себя, но с такой горечью, что Ниночка замерла на месте, вернулась и обняла меня:
– Как ты можешь так говорить? Я очень тебя люблю, но твои тайны уже переходят все границы.
– Я тебе когда-нибудь расскажу всё-всё!
– Когда?
– Когда будешь готова поверить мне, сейчас ты подумаешь, что я трепло.
– Ты и есть трепло, - ласково сказала моя девочка, нежно поцеловала меня и потянула за руку:
– Пошли, на занятия опоздаем.
Как бы то ни было, на занятиях по физподготовке у Филиппа Андреевича я ничуть не запыхался, хотя тренер старался выжать из нас все соки.
Ниночка опять недоверчиво поглядывала на меня. Мне нечем было её утешить. Сказать, что бегаю не с девочками? Но это будет неправда, как раз с девочками я бегаю. Вздыхаю, а Ниночка отворачивается, вся потная и дрожащая от усталости.
– Ну, пожа-а-а-алуйста…
Эти мольбы уже достали меня.
– А если потеряетесь? Где вас искать?! – злюсь я. – Давайте, если не хотите вместе, то, хотя бы, я с тобой, Зяма с Алёнкой!
– У-у-у! – гудят подруги.
– Вы нас совсем не любите! – решился я на последний аргумент.
– Сань, ты не поверишь, но мы вас очень сильно любим! – доказывает мне самая моя любимая девочка.
– Вы разбиваете мне сердце… - вздыхаю я.
У нас практика в полевых условиях. Нас не стали обманывать, что летим в космос, предупредили, что будем проходить практику в пустыне.
В пустыне, так в пустыне, нам с Зямой не привыкать, тем более, теперь не голышом, а в лёгких скафандрах, с регенерацией, то есть моча будет перерабатываться в питьевую воду, проходя через систему фильтров.
Мы, правда, уже отвыкли от экстрима, к хорошему быстро привыкаешь, и, тем не менее, нас трудно будет удивить, если система откажет. А вот девочки…
Мы провели совещание, ещё в Центре подготовки, перед отъездом, и решили, что контейнеры поедем искать все вместе. Пусть не уложимся
На крайний случай пойдём парами. Все были довольны и согласны со мной.
Ребята из Центра подготовки юных космонавтов облачили нас в лёгкие скафандры с герметичными шлемами и помогли занять места в спускаемом аппарате. Аппарат пока был без платформы, которая, по идее, должна стартовать с Марса, чтобы потом спускаемый аппарат мог стыковаться с основным космическим кораблём, оставшимся на орбите.
Ещё был план вернуться на шаттле, для которого мы и должны построить взлётно-посадочную полосу, ВПП, короче. Для этого и проходили сейчас тренировки. Нас сбросят на парашюте в пустыне Кызыл Кум, то есть, Красные Пески. Всё же, почти Марс! Там мы должны будем, по радиомаяку найти четыре контейнера, развернуть их, собрать дорожную технику, притащить контейнеры, которые будут нашим жилым модулем, в намеченную точку сбора, выбранную под лагерь, построить ВПП. Или попытаться построить. Другие две команды будут практиковаться в других местах. Да, нас уже было двенадцать кандидатов, три группы.
На самолёте нас вывезли в пустыню и сбросили где-то в совершенно безжизненном районе.
Примерно в таком месте приземлился Юра Гагарин, и не дождался помощи. По слухам, у него приварился люк, и у мальчика не хватило сил его открыть. Теперь, говорят, ставят гидроусилители, вдобавок к винтовым задвижкам.
Но у нас всё прошло штатно, приземлились мягко, даже парашют собрали. Потом вывели четыре квадроцикла, и тут начался бабий бунт.
– Ну, пожа-а-а-алуйста…
– Ладно! – сдался я, - Если нас снимут с кандидатов на полёт, я спляшу джигу, а вы будете мне хлопать и радоваться! Договорились? – подружки приуныли.
– Почему ты не хочешь на Марс? – спросила Ниночка. – Все хотят.
– Я не хочу всю жизнь болтаться по Марсианской пустыне, хочу жить на Земле.
– Нам же обещают, что мы вернёмся!
– Обещать, не значит сделать. Ты не была в парке Первопроходцев?
– Мы же не Первопроходцы…
– Хочешь сказать, на Марсе уже яблони цветут, и посёлки стоят? – молчание.
– Мы обещаем на Марсе слушаться тебя во всём!
– Не верю я вам, - махнул я рукой, - но учтите, случится что, я сильно разозлюсь!
– Сашенька! Ничего не случится! – расцвела Ниночка. Вот что они, негодницы, делают? Ведь знаю, что добром это не кончится, а иду у них на поводу! Ну и ладно, снимут с соревнований за то, что слабая дисциплина в группе, так им и надо, а я, правда, спляшу джигу и с лёгкой душой перейду в дублёры, лишь бы не покалечились.
Девочки, пока я не передумал, вскочили на свои квадроциклы, и быстро скрылись за барханом. Связь с ними пропала, только можно было слышать пиканье их маячков.
Направление сканер показывал правильное. Я постоял, слушая, как радиомаячки раздвоились, видимо, каждая поехала искать свой контейнер.