Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.
Шрифт:
– За что же мне драть тебе уши? – засмеялся тренер.
– За нахальство! – с вызовом сказал я, становясь в круг.
– Любопытно, - проговорил тренер, и быстро схватил меня за ухо. Вернее, ему так показалось. Пальцы его ухватили воздух в сантиметре от уха. Михаил Аркадьевич повторил попытку. Опять не удалось. Никто не видел, чтобы я двигался, всем казалось, что тренер просто промахивается. Любопытные мальчишки бросили тренировку, окружили нас и наблюдали за нашим противостоянием.
Михаил Аркадьевич начал пытаться схватить меня
– Можете бить ногами, - предложил я. Тренер не решился на такой экстрим, перестал за мной охотиться и спросил, переводя дыхание:
– Ну и чему я тебя могу научить?
– Мне надо закреплять навыки, - ответил я.
– Хорошо, - подумав, согласился Михаил Аркадьевич. – Приходите после ужина. Сейчас я занят с ребятами. Вечером буду заниматься с девочками. А ты? – спросил он у Юры.
– Я тоже. С девочками, - ответил Юра, снова завладев мною.
– Зачем? – засмеялся тренер, - С такой сестрёнкой ничего не страшно! – Юра не стал смущаться. Он ласково прижимал меня к себе, даже ткнулся чем-то мне в темя.
Выйдя из спортзала, мы побежали на пляж, купаться.
Несмотря на кажущуюся свободу, за нами внимательно следили воспитатели и пионервожатые.
На пляже стояла вышка для наблюдения, оснащённая спасательными кругами. Прямо возле берега, на противоположных заборах, тоже висели лёгкие спасательные круги, у небольшого пирса стояли две лодки с вёслами и навесными моторами.
Мы купались и бесились на мелководье. С нами купались девочки и мальчики, мы перемешались, меня мучили все, кому не лень, я восторженно вопил от радости.
Ну и пусть, что мелко! По утрам буду убегать и плавать, сколько угодно!
Замёрзнув, мы выбирались на берег, падали на лежаки и обсыхали под жарким июньским солнцем.
Света тоже не отставала от нас в веселье, радовалась вместе со всеми, тоже бесилась с Юрой.
Она улыбалась мне, а однажды сказала:
– Саш, пойдём, выжмемся? Надоело лежать в мокром!
– Пошли! – без задней мысли ответил я, забыв о том, что я всё-таки мальчик. Только зайдя в кусты, я понял, в какую ловушку попал.
– Я отойду, - сказал я, - стесняюсь…
– Ну да, - согласилась Света, оглядывая меня с ног до головы, - тебе есть, чего стесняться!
Я спрятался и, сняв плавочки, тщательно выжал их, потом надев одни за другими, опасливо оглядываясь.
Опять внимательно себя оглядев: не выпирает ли что лишнее, хотя, от холодной воды всё ужалось до маленького комочка. Убедившись, что всё в порядке, вышел к Свете и замер: Света не спешила одеваться, повесила свой купальник на ветки, и стояла, обсыхая.
Я открыл рот, глядя на неё.
На её стройные длинные ноги, чистенький живот с очень красивой складочкой внизу, аккуратненький пупок, тонкую талию. Света, заметив, какой эффект она произвела на меня, завела за голову руки, якобы поправляя
– Нравится? – спросила Света. Сглотнув, я кивнул, не понимая ещё, для чего это она делает: неужели только похвастаться? Но, когда Света с сожалением глянула на меня, я понял.
– Когда подрасту, у меня тоже всё так же будет, - буркнул я.
– Может, и будет, - криво улыбнулась она, - только когда?
Кровь бросилась мне в лицо, я выбежал из кустов, упал на лежанку, и попытался не заплакать.
Думаете, мальчику всё равно, как он выглядит? Ошибаетесь!
Дома брат достал, называя меня уродом, сейчас я уже почти забыл, и вот, опять!
– Саш, что с тобой? – встревожился Юра. Саша тоже смотрела на меня. Остальные купались.
Может быть, я бы сдержался, если бы не их сочувствие, но при виде озабоченных лиц Юры и Саши, слёзы сами собой побежали из глаз.
– Саша, - теребил меня Юра, - ну, Саш! – он с трудом оторвал меня от лежака, посадил к себе на колени, и стал стирать слёзы, откуда-то взявшимся платком.
– Тебе Света что-то сказала? – догадался он. Я отрицательно замотал головой:
– Нет, не сказала. Показала.
– Что показала? – насторожился Юра.
– Какая она красивая…
– Сашенька, - вздохнул Юра, - пойдём? Я хочу тебе что-то сказать.
Я согласился, чтобы больше никто не видел моих слёз. Я посмотрел на Сашу, она, понимающе, кивнула.
Когда мы отошли подальше, сели рядом, на песок. Юра обнял меня, прижал к себе, потёрся щекой о моё колючее темя.
– Знаешь, Сашенька, когда я сказал тебе, что живу в детском доме с рождения, я сказал неправду. Я так говорю, чтобы не расспрашивали, что да как. На самом деле я в детском доме только год. До этого мы жили в своём доме, у меня были папа, мама, сестра, младшая. Мы с ней постоянно ругались и даже дрались. А потом они все сгорели во время пожара. Я остался жив только лишь потому, что отпросился на рыбалку, мы с пацанами ночевали в шалаше, а рано утром ловили рыбу. Такой клёв был! – мечтательно вздохнул Юра. – Я бежал с рыбой, чтобы похвастаться, а прибежал на пепелище. Я не знаю, как не сошёл с ума, увидев всё это. Милиция, пожарные, обугленные трупы, трупик… - Юра зажал в себе слёзы. – Лучше бы я погиб вместе с ними…
Я молчал, не зная, что ответить. Юра справился с собой и продолжил:
– А когда я увидел тебя, я опять чуть не сошёл с ума! От радости. Ты так похожа на мою сестрёнку!
Я недоверчиво глянул на Юру.
– Не совсем внешностью, - тихо засмеялся он, - характером. Ты такая живая, непосредственная, постоянно что-то весёлое придумываешь… Сестрёнка! – мечтательно прижал он меня к себе.
Я даже закаменел. Да что это такое?! Я что, должен всех встречных огорчать? Почти разбивая сердца?