Веселые картинки, или Сами себе тётушки
Шрифт:
Мы ещё немного посидели и побрели на второй этаж. Расходиться по комнатам не хотелось. Настолько, что я, игнорируя собственную дверь, прошла в комнату младшей сестры. С нами, вернее, впереди нас, шествовала Вася. Видимо, показывая дорогу. В Лизиной комнате мы все вместе расположились на её кожаном диване. Кошка села «копилочкой» на подлокотнике, наиболее выигрышно подчеркивающем её красоту и симметрию. Мы любовались Васиными дворянскими полосочками, когда в коридоре раздался сдавленный крик. Волосы на моей голове встали дыбом, а ноги сами собой вынесли из комнаты. В дверях мы
– Брунгильда меня в белом махровом халате в темноте за привидение приняла, – спокойно объяснила Зоя.
– А зачем ты в темноте по коридору ходишь? Не знаешь, где выключатель? – удивилась Лиза.
– Что у вас тут вообще происходит? – верещала вдова.
– Конкретно сейчас – ты орёшь, – не захотела утешать её Зойка.
Мы с Лизой вернулись в комнату и собрались уже было снова сесть на диван, но непонятный грохот в коридоре заставил нас дружно вернуться на исходную. Теперь все столпились у лестницы на первый этаж.
Неловко, боком преодолевая ступеньки, по лестнице поднималась маленькая Альма. В пасти она несла печенье.
– Это же моё любимое, с малиновыми цукатами! А я думаю, куда оно запропастилось? Ах ты, обезьянка этакая! – бросилась к собачке Зоя.
Все опять разошлись по комнатам.
– Если сегодня ещё что-нибудь случится, я не поднимусь с дивана, – устало сказала сестра.
– Если и случится, то не сегодня. Скоро полночь, – ответила я и пошла к себе.
Уснуть не получалось. Я лежала и пялилась в потолок. Плохой из меня детектив. Просто отвратительный! И в книгах растекаюсь «мыслью по древу», и сейчас, когда дело касается нашей семьи, не могу толком сосредоточиться. Интуиция подсказывала мне, что сёстры не убивали. Но чувство, что я упускаю что-то важное, не оставляло. Нужно во всех деталях вспомнить наш последний разговор на кухне. Каждое слово…
Брунгильду, сидящую в туалете, насторожил хлопок на первом этаже дома. Было это в десять часов вечера. Кроме Брунгильды и Иннокентия, на первом этаже была Лиза. Она готовила и позже, в тамбуре, угощала пирогом Брошкину… Ну, конечно! Кроме нас пятерых, в доме вечером была Брошкина! И не просто в доме, а в каминной с Иннокентием. И хлопок будущая вдова слышала именно тогда! Но как объединить его с гвоздём в ухе? Логичнее было бы, если бы она услышала звук, похожий на удар. Молотком, например. Но молотка ни в каминной, ни в руках у Брошкиной не было, Лиза бы заметила… Что же тогда получается? Брошкина – свидетель? Однако странно, что она ничего не сказала Лизавете. Это Брошкина-то, у которой рот не закрывается! Тогда всё-таки убийца. Только этим можно объяснить её молчание. И ушла она подозрительно рано!
Ничего не понимаю! Зачем Брошкиной убивать Иннокентия? Мне казалось – она души в нём не чаяла. Каждый день как на работу в каминную приходила. Вот уж, воистину, чужая душа – потёмки!
За размышлениями я не заметила, как наступило утро. Обычное серое зимнее утро. Ожидая увидеть стену из снежинок, я раздвинула занавески и на секунду опешила. Снегопад прекратился. Дорога перед домом уже
В домофон как раз позвонили. Не очень рассчитывая на то, что калитка откроется, я нажала кнопку, открывающую замок, и соседка оказалась на нашей территории. Грейдер поработал на славу. Открыв входную дверь, я осталась в проёме, поджидая свою подозреваемую. Брошкина вошла и сразу начала разговор. По опыту я знала – нескончаемый.
– Привет, Ася, ты проснулась сегодня раньше Лизы?
– Да, Оля. Проходи.
– А-а. А Лиза ещё спит?
– Спит.
– А-а. А ты в магазин ещё не ходила?
– Нет.
– А-а. А вчера?
– Нет, Оля. Ты что-то хотела?
– Увидеть Иннокентия.
– Зачем? – случайно уподобилась я въедливой соседке.
Брошкина этого не заметила, видимо, думала, что так и следует вести диалог двум интеллигентным женщинам.
– Вот этот молоток отремонтировать… А вы давно баню профлистом покрыли?
– Летом, Оля. Давай про молоток поподробнее.
– Какой молоток? А-а. Вот этот? – Брошкина посмотрела на предмет в своих руках, и мои подозрения переросли в уверенность. Пневмомолоток!
– Про этот. Ты ведь и позавчера с ним приходила? – припомнила я.
– С ним. Мы пока с Иннокентием разговаривали, он заработал… Ну, выстрелил один раз. Домой пришла – не работает. И к вам не попасть, замело.
– Один раз, значит? И что Иннокентий сказал, когда молоток выстрелил? – терпеливо продолжала я, чувствуя что-то такое… Должно быть, охотничий азарт.
– Кажется, ничего не сказал. Было уже поздно, и я пошла домой, – соседке терпения было не занимать.
Сверху спустилась Лиза. Судя по её взгляду, объяснять, что держит в руках Брошкина, не было нужды.
– Оля, а что делал Иннокентий, когда ты уходила? Может быть, он что-то сказал?
– Ничего не сказал. Просто сидел. Привет, Лиза. Ты уже проснулась?
– Проснулась, – признала очевидное сестра.
Я смотрела на толстые стёкла в очках Брошкиной – новые вопросы явно были излишни. Следовало придумать, как помягче объявить соседке, что она стала убийцей.
– Оля, Иннокентий убит из твоего молотка, – опередила меня Лиза.
– Тем единственным выстрелом ты угодила ему прямо в ухо, – добавила я тихо.
– В ухо? – вопреки всем моим опасениям о нарушении её душевного покоя, заинтересовалась соседка. – И он умер?
– Да, Оля. Ты убила его, – растерялась даже поднаторевшая в разговорах с Брошкиной сестра.
– А-а. А где он?
Вопрос был, в самом деле, сложный. Решив, однако, что соседка едва ли беспокоится о нетленной душе убиенного, я ответила коротко:
– В гараже, – и достала телефон, чтобы вызвать полицию.
– Я один раз видела покойника, – никак не хотела понять положение вещей Брошкина. – На нём были такие пятна…