Веселый мудрец. Юмористические повести
Шрифт:
— Может, вы, батюшка, какое дело небогоугодное сотворили? — невинно спросил Нестерко. — Нечистый-то и разнюхал.
— Знамо, грех, — сказал из-под возка Степан. — Пса, прости господи, некрещеного по церковному обряду едем хоронить!
— Тьфу! — сплюнул поп. — Кто тебя за язык тянет? О храме забочусь, а не о своей нужде. Церковь починки требует, а денег нет.
Нестерко поблагодарил за подвоз, вскинул торбу.
— Может, и мне поспешить? — почесал под бородой поп. — Тут недалече.
— Что
— И то верно, — согласился поп. Потом сел на корточки и заглянул под возок: — Скоро ты управишься, Степка?!
— Сейчас тронем, — спокойно отозвался Степан.
…В панский дом Нестерка не пустили: барыня, мол, в горе, едва жива и никого видеть не желает. Потом вышел на крыльцо приказчик.
— Откуда идешь? — спросил он.
— Из Дикулич, пане.
— Возка с батюшкой по дороге не видел?
— Да кто ж его знает, — уклончиво ответил Нестерко, — в лесу мост разбит, все стороной ездят…
— Что у тебя за дело до нашей пани?
— Слышал, вроде беда у вас? Может, пособить чем? Приказчик окинул взглядом неказистую одежонку
Нестерка, пустую торбу, посох.
«Святая простота! — подумал он, заглядывая в Нестеркины глаза. — Откуда только такие беспечные бродяги берутся? Не сеют их, не жнут, сами родятся!».
— А какой от тебя может быть толк? Что делать умеешь?
— Бывальщины и небылицы сказывать могу. — Нестерко снял шапку, поклонился. — Не век же ясновельможной пани горе горевать…
— Что ж, — хмыкнул приказчик, — обожди тут! — и скрылся в доме.
Нестерко с интересом оглядел панский двор. Несколько возов готовилось к отъезду на ярмарку. Возле псарни суетились псари. Чистили собак, навязывали им на хвосты и шеи черные ленты — видимо, готовили их для участия в похоронах.
— Янка! — кричала из окна первого этажа круглолицая девица. — Янка! В саду порешили хоронить! Под панскими окнами! Беги могилу копать!
Приказчик появился на крыльце, поманил Нестерка пальцем:
— Пойдешь к пани, будешь только про веселое сказывать. Понял? А то она, страдалица, третий день не ест, не пьет, слезы льет. Потом зайдешь на кухню — скажешь, чтобы накормили… Торбу с палкой внизу оставь…
Нестерка провели через низкие длинные сени, затем он один поднялся по крутой лестнице.
Страдалица, обряженная во все черное, сидела в кресле возле окна, откуда ей был виден въезд во двор и дорога, ведущая к усадьбе.
Нестерко поклонился, но барыня не заметила этого — она неотрывно смотрела в широко распахнутую дверь соседней комнаты.
Нестерко тоже посмотрел туда: на столе, покрытом черным платком, стоял гроб с собачкой, а вокруг него горели свечки!
— Ты
— Из Дикулич. Нестерко. Что прикажут. Сказки баить, — так же быстро ответил Нестерко.
Дубовская повернула голову, окинула Нестерка взглядом — от макушки до лаптей.
— Про горе мое слышал?
— Кто не знает! Кудахтнула одна курица, а узнала вся улица! Только все и печалятся о вашей ясновельможной собачке. Уж так ее любили все, ну больше, чем покойного пана!
— Пан тоже был неплохой человек, — утерла слезы платочком барыня. — А что ты мне будешь сказывать?
— Затейное могу, бывальщины, небылицы. Что прикажете, — сказал Нестерко и подумал: «Может, от сказки пани подобреет, я тогда и о щенке закину словечко».
— Только на гуслях и на цимбалах не играй! — испуганно воскликнула барыня. — Фи, гадость какая, эта трескотня холопская!
— Да откуда ж у меня гусли либо цимбалы? — усмехнулся Нестерко. — Вот разве жалейка…
— Жалейка? — ужаснулась Дубовская. — Видеть не могу эту дудку!
— Да я так, к слову. — Нестерко подошел поближе. — Сказывать, что ли?
— Садись, только сбоку, — брезгливо сморщила губы барыня. — Чтобы я могла видеть мою Жужу…
— Про то, как дед коня на ярмарке покупал, не слыхивали? — удобно усевшись на пол, начал Нестерко. — Так вот. Жили-были дед с бабой. Раз пошел дед на грядки бульбу копать да выкопал пять рублей. Прибегает к бабке:
«Что с деньгами делать будем?». А сами бедные были — ни коня, ни вола, ни коровенки. Вот бабка и говорит:
«Пойди, старый, на ярмарку, купи лошадь». Дед согласился, добрался до ярмарки, купил конягу. Едет домой, встречает пастуха с волами. «Где был, дед?» — спрашивает пастух.
«На ярмарке».
«Что купил?».
«Да коня».
«У меня волов много, а коня нет. Давай меняться! Я тебе волика, а ты мне коника».
Посудил дед, порядил: вол, вроде, тоже в хозяйстве нужен.
«Ладно, говорит, давай вола».
Отдал пастуху коня, сам сел на вола, едет.
Проезжает мимо кошары. Пастухи в нее овец загоняют. Увидели деда, вышли на дорогу.
«День добрый, старинушка! Где был?»
«На ярмарке, сыночки».
«Что купил?».
«Да коня».
«Где же конь-то?».
«На волика променял».
«Давай, дед, мы тебе вола на барана поменяем. Смотри, какой баран жирный!»
«И правда, хороший баран. Давай его, тоже сгодится».
Слез с вола, взял барана за рога, ведет его домой. Навстречу ему мальчишки — индюков пасут.
«Здравствуй, дедусь! Где был?».
«На ярмарке, внуки, на ярмарке».
«А что купил?».
«Да коня».