Весеннее чудо для мажора
Шрифт:
Точно! Лиза же хотела меня поцеловать, она уже готова была. И в глазах ее я предвкушение видел — тянулась ко мне, а затем погрустнела, и будто отвращение мелькнуло на ее лице.
Пересилил себя, встал, достал тарелку позорно дрожащими руками, и налил суп. До края тарелки налил. Он простенький — картошка, курица, морковь, все мелко нашинковано. Лиза обычно с выдумкой готовит, много ее блюд я попробовал, но и этот суп на высоте оказался. Я и сам не заметил, как за первой тарелкой сточил и вторую, еще и с хлебом.
Желая быть хорошим мальчиком, вымыл после
Нет уж! Надо что-то делать! Хоть одну проблему, но сегодня решу.
Футболка пахнет потом, несвежая, мятая, но переодеваться я не пошел. Вышел из двора, и сразу увидел Лизу — она ветку Булке кидала, а та и рада бегать за ней, и притаскивать обратно. Обе они меня увидели, и даже не спросили, куда я, и зачем.
— Скоро вернусь, — кивнул я Лизе, проходя мимо нее.
Она неодобрительно покачала головой, да я и сам знаю, как со стороны выгляжу — как пьяный бомж. Иду, качаюсь, мятый весь, всклокоченный. И плевать.
Прошел мимо своего дома, и двинулся дальше. Обернулся, повинуясь порыву — Лиза стоит, и смотрит на меня. Хмуро, осуждающе.
Ничего, дорогая. Скоро все будет.
Доплелся до знакомого дома — калитка открыта, а на крыльце, на котором я имел глупость заночевать в первую же ночь в деревне, сидит любвеобильная женщина с кульком семечек. На ней одно из ее развратных платьев, на лице — вселенская скорбь. Даже несмотря на слабую из-за болезни чувствительность к ароматам, запах перегара я уловил.
— Чего приперся? — процедила она, вскинув голову.
Ее шея исцарапана, на ней алеют засосы. Явно не от мужа следы.
— Слушай… — я замялся, забыв ее имя, но женщина и не подумала мне подсказывать, — понимаю, вчера ты перепила, но моя девушка теперь думает, что я ей изменил.
— Не мои проблемы. Все вы кобели.
Агрессии в ней прибавилось. Вот что за тетка такая?!
Я понял, что мягкостью и уговорами с ней не получится — еще сильнее хамить начнет, такая порода.
— Ошибаешься, это твои проблемы, — прошипел я. — Нехер вчера было на меня вешаться, помадой своей заляпала. И если ты сейчас не пойдешь со мной, и не расскажешь ей все, как было, то я тебе устрою сладкую жизнь, дорогая!
— Женщине угрожаешь? Это я могу тебе устроить, — выплюнула она, дернула ногой, и на крыльцо посыпались семечки и скорлупа. — Приставал к замужней, снасильничать пытался. Может, и снасильничал, — указала она на свою шею. — Поверят мне, а не чужаку. Я тут родилась, мальчик, а ты-то кто таков? Так что вали отсюда, не собираюсь я каяться. Не видишь, занята я?
Она закинула в ярко напомаженный рот семечку, раскусила, и проглотила, кажется, со скорлупой.
Силы взялись непонятно откуда. Нехорошо хватать женщину, и тащить ее силой. И вообще, нехорошо к женщине силу применять, но мне на все эти «нехорошо» всегда было похер. Потому я просто дернул ее за руку, и потащил за собой, выговаривая:
— Вот именно, ты здесь родилась, а я чужак. Явно не ко мне первому пристаешь,
— Он тебе морду набьет!
— Уверен, что набьет, — усмехнулся. — Сначала мне, а потом тебе. Или я не прав? Так что, дорогая госпожа нимфоманка, сейчас мы вместе пойдем к моей девушке, и ты расскажешь ей, что между нами было, и чего между нами не было. А затем делай что хочешь!
Глава 15
— Ну вот куда он поперся? — спросила я у Булки.
— Гав!
— Неблагодарная скотина, — выругалась.
— Р-ряв!
— Да не ты, а хозяин твой, — фыркнула, и вошла на кухню.
Булка пихнула меня мощным боком, и первая вбежала. Села напротив холодильника, и сочувственно взглянула на меня. Будто понимает.
А она не понимает.
Я же чуть его не поцеловала! И вроде давно не первая невинная дева на деревне, и поцелуи — мелочь, куда я только Андрея не целовала, но… но как вспомнила его «гуляния» с помадой на шее, так и захотелось в эту саму шею вцепиться.
— Готовила, старалась, — пожаловалась я псинке. — А он шантажировать вздумал! Да пусть ночует хоть голый на морозе, если совсем дурачок, а я его в жизни больше не поцелую. И вообще, раз на ноги встал, то пусть выметается.
— Р-р-р-р, — зло зарычала Булка.
— Это ты на меня рычишь? — всплеснула я руками. — Захватчики! Тебя тоже пусть забирает! А суп я сейчас вылью, раз Андрею моя готовка не лезет!
Подошла к плите, сняла крышку, и хмыкнула — кастрюля уполовинилась.
А Булка в край моего платья зубами вцепилась, тихо порыкивая, и пыталась меня от плиты оттащить. Вот же чокнутое создание.
— Смотри-ка, Булочка, а хозяин-то твой поел, — умилилась я. — И тарелку помыл, Божечки. Ну прям сокровище, а?
— Гр-ра! — выплюнула Булка мое платье, и попыталась залезть на стул всем своим немалым телом.
Со стула я ее согнала — нечего тут мне исполнять, и села на него сама, а собака фыркнула, и начала обнюхивать пол.
Значит, Андрей дождался, пока я обижусь, и уйду, и только потом с чувством выполненного долга решил позавтракать? В его репертуаре это, ничего не скажешь. Довел, поел, и ушел по своим делам, покачиваясь как пьяный матрос, ступивший на большую землю после долгого плаванья.
Вот только куда двинулся мой морячок? От меня поцелуя не дождался, и пошел искать их на стороне?
— Убью, если так, — рыкнула я, и Булка солидарно гавкнула.
А затем заливисто разлаялась, и выскочила из дома.
Что в ее собачьей голове происходит? Все же, моя Джульетта гораздо лучше. Спокойная, понимающая, молоко дает опять же, а не носится придурочной козой по всей деревне, и с ног меня не сшибает.
Я налила себе тарелку супа, достала из шкафа хлебницу, отметив, что и тут Андрей побывал.