Весеннее обострение
Шрифт:
«Как? Как? Воль… что?» – Дима нажал на клавиатуру потухшего ноутбука и решил быстрее узнать, есть ли среди значений слова «вольготно» то, которое можно было применить к этой «какающей» ситуации.
Увлекшись лингвистическим анализом, он пропустил что-то важное, потому что, когда поднял взгляд, увидел, что все девушки спокойно принялись пить чай с пирожными и обсуждали, что нужно купить обязательно в туалет ступеньку под ноги.
Видимо, у них был перерыв на шопинг, Дима свёл брови, анализируя, когда нужна ступенька и надо ли наваливать кучу
Вопросов было много, но спросить было не у кого.
Дима заказал ещё один кофе, девушки продолжали есть с аппетитом, ни для кого из них не казалось кощунством собраться в кафе, чтобы обсудить такую тему за едой.
Всё шло чинно и благородно, а местами – вольготно.
Как вдруг светловолосая красотка резко встала и с вызовом сказала остальным:
– Ну, продолжим? Говорят, дерьмо в воде не тонет, да? Слышали такое не раз?
Жующие дамы довольно закивали в ответ, да и Дмитрий, дистанционно присутствующий на лекции, тоже вольготно кивнул, отхлебнув только что сваренный ароматный эспрессо.
Девушка-предводитель будто ждала этого и громко, пожалуй, даже с каким-то надменно-унизительным нахрапом выкрикнула: «ХА!»
Затем шло долго объяснение с кучей цифр и расшифровкой медицинских анализов. Единственным, что понял из всего сказанного Дмитрий (нет, не то, что он был тупой), просто в то утро он вообще не мог поверить в услышанное, он не готовился к такому познанию… В общем, единственным, что выяснил мужчина, пришедший мирно позавтракать в кафе, было:
– Правильное дерьмо должно тонуть – и точка, – после этих слов лектор в розовом поставила жирный крест красным маркером на листе, прикреплённом к планшетке, и надела колпачок. – А если не тонет, то надо идти к врачу.
Дмитрий к тому моменту уже отодвинул подальше от себя шоколадный десерт, потому что есть его было не к месту, и резко почувствовал желание быстро сбегать в туалет.
Возможно, матча, два кофе и рыба решили «выйти» из него вольготно и окончательно.
Возможно, просто услышанная «сухая теория» требовала подтверждения уже в причинном месте.
Это останется тайной. Дмитрий очень торопился вернуться, чтобы понять, что вообще это было, раньше на всех встречах была практическая часть: объяснила, как красить брови, красим кому-то брови, а тут? Тут что-то будет? Вот в чём был вопрос.
Вернувшись к столику, мужчина заметил, как оратор полезла в пакет и стала раздавать каждой свои визитки и… резиновые игрушки-антистресс в виде позитивно улыбающейся кучки дерьма.
И лектор тоже улыбалась позитивно под стать своему подношению остальным, рассказывая, что в Корее есть кафе, в котором все блюда подаются в тарелках-унитазах.
Дима смотрел на неё и понимал, что понимать именно её как женщину он точно не хочет, но очень хотелось взять её визитку ради интереса.
Резкие громкие аплодисменты прервали воспоминания мужчины о «дерьмо-собрании», и он устремил свой взгляд на тех, кто будет обсуждать сегодня «код чести».
Одна
– Блиин, неинтересно, – чуть ли не зевнул Дима, – я же уже раз пять про это слышал. Сейчас начнёт с истории, как самая старая из сохранившихся колод была создана в 15-м веке художником… Как? Как же его? Не помню. Допью кофе и уйду.
Мужчина закатил глаза. В голове проносились разные воскресные встречи. Что объединяло их? Пожалуй, желание женщин стать лучше, хотя… нет-нет.
Что-то другое?
Перед глазами всплыла встреча литературного клуба, которую он с улыбкой лицезрел с месяц назад.
Пришедшие бабульки были прекрасны и просто делились впечатлениями о прочитанном, а скорее просто даже делились друг с другом тем, что в них, пожилых, ещё есть жизнь, что жизнь эта бьет ключом, а не робко капает, как вода из неисправного крана.
А ведь как часто Дмитрий видел, что у его молодых подчинённых, только-только закончивших институты, эта самая жизнь именно «капала», а эти красивые женщины за 60 были просто умопомрачительно позитивны.
Они улыбались, казалось, из глубины небытия.
Глядя на них, мужчина решил набрать маме, чтоб спросить, как у неё дела, она не взяла трубку.
Вдруг от стола любительниц почитать донеслось:
– Сцены соития не несут никакой ключевой идеи для общей концепции от этого, хватит их обсуждать.
Чувствовалось, что Дмитрий, отвлекшись на звонок, не заметил перехода к такой неожиданной теме.
– Чего? Чего? Сопития? – раздались хихикающие смешки в ответ.
– Со-ития, девочки, – невозмутимо повторила бабушка. Нет, даже мысленно Дмитрий не мог её так назвать, женщина, красивая пожилая женщина в светло-голубом жакете и с аккуратно уложенными в хвост длинными волнистыми волосами.
– Люся-Люся, я тебя боюся, – резко через дикий смех прогоготала бабуля с ярко-красными губами, накрашенными чуть ли не под нос. – Четыре раза замужем, вертела мужиками, как жонглёр кеглями, и вы послушайте только, девочки, «ключевая идея!».
– Секс – это уже сама по себе ключевая идея, – раздался поддакивающий голос в ответ, и Дмитрий был удивлён и тому, что слово «секс» было произнесено так непринуждённо, легко, не через «е», как, казалось, должны говорить бабульки.
И вот трое из собравшихся стали наперебой комментировать, что не верят автору с его «он дотронулся до шёлковых трусов Жанны и замер, ведь её кожа была нежнее».
– Автор – стопудово девственник, – прозвучало резюме.
Людмила, которую все собравшиеся звали Люся, невозмутимо, можно даже сказать аристократически произнесла:
– Роман написала француженка Сисиль…
Её перебила подружка с красными губами:
– Тогда и она была дева невинная, и переводчик тоже!
Дмитрий не мог скрыть улыбку и от рассуждений, и от услышанного «стопудово».
Внезапно раздался смех от той, кто сидела спиной, сквозь дичайший хохот лишь с третий попытки она смогла сказать: