Весеннее жертвоприношение
Шрифт:
Насколько же тщательно подготовились они оба, выучили эти знаки, эти мистические письмена! Все необходимо сделать хорошо.
Она немного отодвинулась, склонила голову набок, разглядывая свою работу.
— Да, — произнесла она удовлетворенно. — Сейчас все на месте. А теперь разрисуем грудь.
Хейке повернулся.
— Достаточно исчернила спину?
— Весьма.
— Хорошо. Это нам потребуется.
— Хейке, — улыбнувшись сказала она, — как же я смогу написать что-нибудь на твоей груди? Она такая волосатая.
—
Она удрученно вздохнула и приступила к работе. Но он по ее нежным рукам почувствовал, что она не испытывала каких-либо неприятностей.
Нежность Хейке по отношению к ней выросла до безграничности!
Работа сейчас длилась дольше. Наконец, завершив ее, Винга сказала:
— Ну вот, лучше у меня не получится. А магические знаки должны у тебя быть… ниже?
Он почувствовал, что лицо его покраснело, а на душе стало тяжко от стыда.
— Да. Но я… я откладывал эту неприятную процедуру сколько мог.
— Для меня это вовсе не неприятность, дуралей, — зло прошипела она и расстегнула пояс брюк. — Ты ведь не научил меня, какие знаки нужно там нарисовать, а сейчас тянешь время. Я могла бы уже закончить, если бы ты не страдал какой-то нелепой скромностью! Из-за меня?
Горячо выговаривая ему, она стащила с него брюки и заставила снова лечь на живот. Следует сказать, что о последнем позаботился сам Хейке; он перевернулся так быстро, как это делает падающая сверху кошка.
— Как это должно выглядеть? — голос Винги все еще звучал агрессивно.
— Гораздо проще. Только одинаковые линии повсюду.
Он объяснил, чертя линии пальцем на покрывале. Винга снова начала действовать по-прежнему ожесточенно.
Закончив рисование, а в раздраженном состоянии она это проделала быстро, Винга коротко приказала ему повернуться на спину.
— И не создавай мне трудностей! Я видела тебя и раньше. И хотела видеть после того раза.
Хейке понял, что обидел ее и неохотно перевернулся.
— Ох, наконец перед нами все великолепие, — вздохнула Винга. — Любимый, почему ты боишься показывать такой роскошный инструмент? Впрочем, так и должно быть. Для всех других, но не для меня.
Он рассказал, что она должна нарисовать. Это было также просто. Винга выполнила все, что он ей сказал.
— Ты, по крайней мере, мог бы и побольше возбудиться, — пробормотала она обижено. — Во всяком случае, тогда, когда я рисовала изображения полумесяца на твоей самой драгоценной части тела. Мне было бы намного легче. Основа была бы тверже. А смотреть на тебя мне далеко не противно, ты это знаешь.
— Ты представляешь, о чем я думал, лежа с закрытыми глазами, испытывая пределы своего мужества? Я купался в холодной зимней воде, а вокруг меня, шурша, плавали льдины.
Она улыбнулась, смягчившись, и поцеловала его в кончик носа. Осторожно, чтобы не нарушить рисунок.
— Нет, оставь! — тяжело вздохнул он. — Я выдержу!
Она рассмеялась от
— Выдержишь? Это звучит двусмысленно! Что ты имел в виду?
Он тоже рассмеялся, но быстро, как и она, прервал смех.
— Ты закончила?
— Да. Ты разрисован, как воин.
Он быстро натянул брюки и демонстративно туго затянул ремень.
Они поднялись. Ей показалось, что луна сейчас презрительно и холодно ухмылялась.
— Ну, а теперь — девственница… — сказал Хейке. Винга кивнула головой.
— Должна я… раздеться? — неуверенно спросила она.
— Конечно, снять с себя все.
Она расстегнула изящное парчовое платье и позволила ему упасть на землю. Хейке почтительно поднял его и повесил рядом с волшебным корнем. В стене скалы было много отмерших ветвей и корней.
Когда он снова повернулся, она уже сняла с себя, все остальное, стояла и ждала без тени смущения. Хейке на мгновение зажмурил глаза. Потом взял себя в руки.
— Ложись на землю, — промолвил он. — На спину.
Она тут же выполнила его просьбу, а он поправил положение ее тела.
— Вытяни руки и ноги! Как можно дальше!
— О, Хейке, так интересно, что ты будешь делать?
— Нет. Этого делать я не буду, — сказал он, стиснув зубы, благодарный себе за то, что одел штаны. — Руки разведи над головой чуть повыше, так, чтобы из тебя образовался крест..
Винга выполнила и это, не спуская с него глаз.
— Скала холодная! И неровная, — пожаловалась она.
— Теперь под тобой покрывала не будет. Игрушки кончились, Винга! Больше не смейся!
Она согласно кивнула головой. Винга может быть серьезной, если захочет. В этот момент она не испытывала никакого желания к развлечениям. Мгновенно все стало таким страшным. Она посмотрела вверх на холодную непостижимую луну, а затем перевела взгляд на необычное лицо Хейке, с удивительными древними символами, нанесенными на лоб, щеки и поперек носа, и внезапно его вид породил в ней страх. Глаза горели непонятным огнем, сам он обрел сейчас более языческий, нечеловеческий образ.
Состояние природы вокруг них стало более глубоким, роковым, заколдованным. Они были одни в этом сыром диком мире, отгороженном от остального человечества покрывалом тумана, расположившегося внизу на склоне горы. Здесь была лишь луна, безмолвный темный лес, земля, трепещущая в ожидании, и они… да может быть еще кое-кто, ожидающий их в глубине леса?
— Нет, пока еще рано! — заверил ее Хейке. Но многое ли ему было известно? О да, Хейке знает многое!
Он взял сосуд и начал рисовать магические символы на ее теле. Внимание Винги привлекло то, что символы имеют исключительно эротический характер. Видимо, это связано с ее девственностью. Вокруг грудей он кровью нарисовал красные окружности, и вне их нанес какие-то знаки. Живот ее и бедра украсили архаические фигуры.