Весенние мелодии
Шрифт:
– Ой, нет, дядя Сэм, не надо, Алджи и Энни тут ни при чем! Я видела интервью с ними, они страшно расстроенны, переживают за меня, а насчет ребенка Алджи и не знал ничего…
– Хм… он у тебя что, инвалид по зрению? У тебя ж пузо на нос налезает.
Джеки улыбнулась сквозь слезы.
– Это подушка, с дивана. Я ее привязала веревочкой.
– Ну чисто дитя! Веревочкой! Зачем?
– Ищут худую элегантную блондинку в дорогой одежде – на меня никто и внимания не обратит, если я буду сидеть тихо и не высовываться.
– Вот и сиди, не высовывайся. Деньги есть, наличные?
– Да, я чеки дорожные обналичила, а карточки не трогала.
– И
– Дядя Сэм…
– Ти-хо! Я же не репортер. Я знаю, с кем поговорить и как поговорить. В полиции не одни дураки сидят, хотя их и там хватает. Здесь ты пока что в безопасности, а если запахнет жареным, я звякну своему младшенькому, он тебя прикроет. Ты его вряд ли помнишь, но он тоже служит в полиции, и парнишка вполне сообразительный. Пока никому ничего говорить не будем, дождись моего звонка из Нью-Йорка. Держи, вот мой сотовый номер. Ответишь только на него, поняла?
– Поняла.
– И не реви, тебе вредно.
– Дядя Сэм, мне страшно и тошно.
– Страшное все закончилось, а тошно… у вас это бывает, скоро пройдет. Потерпи пару деньков, а потом переедешь к нам – Дейрдре живо поставит тебя на ноги. Отдохнешь, отъешься – все будет хорошо. Не дрейфь, мелочь!
Дядя Сэм поцеловал ее на прощание и отбыл, а Джеки поплелась селиться в свое временное убежище.
Коттедж ей понравился – светло, уютно, двери крепкие, на окнах первого этажа ажурные решетки. Первым делом Джеки отвязала ненавистную подушку и с наслаждением вымылась. Потом наскоро простирнула пыльную и пропотевшую верхнюю одежду, достала из сумки чистое платье и с еще большим наслаждением натянула его прямо на голое тело.
Остаток дня и половину ночи она проспала в чистой и удобной постели, а потом проснулась с отчаянным плачем – во сне к ней пришел Черный Человек в капюшоне и сел на край постели, мерзко хихикая. Обливаясь потом, Джеки сбежала в гостиную и включила телевизор.
В новостях снова показывали Энни и Алджи, растерянных, убитых горем. Они послушно отвечали абсолютно на все вопросы мымры-корреспондентки, и вскоре Джеки с мрачным отчаянием поняла, что в Нью-Йорк не вернется. Зачем? Такого позора ей не пережить. Весь Лонг-Айленд будет показывать на нее пальцем, ни одна семья не доверит ей подготовку свадебного торжества, ибо что может знать о счастливом браке женщина, которая даже не заметила, как ее жених сбежал к ее лучшей подруге?
Показывали и интервью с Рози Амбер, главой «Гименей инкорпорейтед». Рози всегда походила на учительницу школы для девочек, сейчас же она выглядела, как очень рассерженная учительница. Нет, разумеется, она щебетала и ворковала, выражая надежду, что у «милой мисс О’Брайен» все сложится хорошо, но как-то сразу становилось понятно, что к этому будущему «хорошо» «Гименей инкорпорейтед» никакого отношения уже иметь не будет.
Неугомонные репортеры разыскали и бывших клиентов Джеки О’Брайен. Недавние новобрачные ахали в камеру, глупо улыбались и тоже выражали надежду, что все закончится хорошо. Джеки с трудом подавила желание рассмеяться демоническим смехом. Очень хорошо! Брошенная, беременная, безработная и со своим персональным маньяком на хвосте! Лучше не бывает.
Кроме того, очень хотелось есть. Холодильник был чист и свеж,
Мысли Джеки переключились на собственное интересное положение.
Забеременела она исключительно по закону подлости – миллионы семейных и не очень семейных пар годами трудятся над этой проблемой и не могут добиться успеха, а Джеки О’Брайен хватило трех раз с интервалом в два месяца! Алджи даже трудно обвинить в чем-либо, ибо он как раз на близости не настаивал, одежд с нее не срывал и цветок ее девственности не похищал. Алджи, как она со стыдом понимала теперь, вообще соглашался на секс с ней исключительно из вежливости.
Джеки совершенно иными глазами смотрела на свою жизнь – и ужасалась. Самонадеянная дурочка, она решила, что все держит под контролем. Возомнила себя победительницей. На деле же оказалось, что ничего у нее нет. Дело даже не в квартире, куда она ни за что не вернется, пока не поймают Черного Человека, и не в работе, с которой ее наверняка уже уволили.
Джеки вдруг поняла, что осталась совсем одна. Не было в ее жизни человека, на которого она могла бы положиться. Который защитил бы ее. С которым рядом она могла бы позволить себе быть слабой, очаровательной дурочкой и которого это обстоятельство не раздражало бы.
Алджи, которого она привыкла считать своей вещью, взял и ушел к тихоне Энни, женился на ней и теперь обнимает ее на глазах у всей страны, утешает ее, утирает ей слезы…
Джеки зашмыгала носом и доела пиццу. За окном занимался очередной прекрасный рассвет, и она рискнула еще немного подремать. В полдень проснулась, доела холодную пиццу и с горя заказала еще одну, потом ее по обыкновению тошнило, а во второй половине дня Джеки О’Брайен поняла, что сейчас сойдет с ума в четырех стенах, и решила пойти прогуляться, благо ее коттедж был самым последним на улице, а дальше начиналась веселенькая и на вид вполне безопасная рощица.
Подушку снова пришлось привязать, только на этот раз она слишком сильно затянула веревку, поэтому у нее заболел живот. Солнце уже давно перевалило зенит, но жара стояла по-прежнему удушающая, и Джеки потихоньку плавилась в своем мешковатом одеянии. Кружилась голова, поташнивало – мир вокруг стремительно терял свою привлекательность.
Она уже собралась повернуть обратно, когда заметила чужого.
Высокий, крайне широкоплечий, рыжеватые вьющиеся волосы, серо-голубые глаза. Одет в джинсы и футболку, поверх которой небрежно накинута льняная свободная рубаха. Лицо такое… бандитское! Нос переломанный. Высокие скулы.
Неожиданно она очень живо представила себе этого парня в черном дождевике с капюшоном – и паника затопила ее холодной удушливой волной. Похож! Рост такой же, плечи широкие… Неужели он ее выследил?!
Надо успокоиться. Ее безумный маршрут не поддавался никакой логике – но ведь маньяки тоже не страдают наличием логического мышления. Что, если он следил за ней неотрывно, не спуская глаз? Влез к ней в квартиру, увидел, что она сбежала, вспомнил странную брюнетку, воровато убегавшую через гараж, и принялся искать именно ее, нынешнюю?