Весенний детектив 2015 (сборник)
Шрифт:
– К Айне не надо! – возразила девушка. – Айна плохо!
– Айна – хорошо, – заверил ее Глеб Корсак. – Для меня точно хорошо. Не бойся, твои друзья меня впустили! Видишь – я же здесь!
Еще несколько секунд темнокожая красавица размышляла, разглядывая лицо Глеба, потом кивнула и сказала:
– О’кей. Идем Айна. Гоу!
Она повернулась и повела Глеба по коридору. Из квартир, привлеченные шумом, выглядывали юные африканки и с удивлением провожали Глеба взглядами.
Наконец девушка остановилась перед дверью с покосившейся медной цифрой «27» и постучала в нее костяшками пальцев. Затем повернула
Корсак прикрыл за собой дверь и вгляделся в полумрак комнаты. Он увидел лежащую в кровати темнокожую девушку.
– Айна! – позвал он.
– Ес, – ответила девушка, глядя на Корсака расширившимися от страха и волнения глазами.
– Я за тобой! Надо идти!
Пару секунд она молчала, а затем неуверенно пробормотала:
– Доктэ?
– Доктор, доктор, – закивал Глеб. – Идем!
Он подошел к кровати и протянул девушке руку. Секунду помедлив, она взялась за протянутую ладонь и выскользнула из-под одеяла. Одета девушка была в бежевую несвежую пижаму.
– I need to get dressed [4] , – пролепетала она слабым, хрипловатым голосом.
– Не надо одеваться, – сказал Глеб. – У нас мало времени. – Опустив взгляд, он увидел, что девушка босая, и добавил: – Только обуйся! Put on shoes!
Девушка покорно сунула ноги в белые туфли-мокасины.
– Молодец, – похвалил Глеб. – А теперь идем!
И он повел ее, покорную, испуганную, за руку к двери. Но тут из-за двери донесся громкий топот, а затем и яростные крики. Глеб выпустил руку девушки, быстро приоткрыл дверь и выглянул наружу.
4
Мне надо одеться (англ.).
По коридору бежали двое чернокожих громил. Глеб быстро захлопнул дверь и закрыл ее на замок. Затем с грохотом придвинул к двери комод, взгромоздился на него и достал из кармана мобильный телефон. Нажал на кнопку последнего вызова, дождался ответа и быстро проговорил в трубку:
– Алло, Маша!
Дверь затрещала от сокрушительного удара, и Глеб едва не слетел с комода.
– Маша! – снова заговорил он. – Нам со Стасом и Толей требуется подкрепление!
…На город опустились сумерки. Поднялся ветер, и перед тем как усадить Айну в машину «Скорой помощи», Глеб поправил у нее на плечах свой плащ.
Мимо него бойцы омона провели к фургону великана Баако, лапы которого были скреплены за спиной наручниками. Вид у Баако был побитый и жалкий.
– Ого! – удивился командир омоновцев, стоя рядом со Стасом и восхищенно глядя на Баако. – Вот это здоровяк! Кто ж это его так отделал?
Стас отнял от синяка на скуле холодную монету и кивнул на Толю Волохова, который сидел на скамейке перед подъездом и с озадаченным и расстроенным видом пытался приладить к куртке оторванный клочок ткани.
– Этот мог, – улыбнулся командир омоновцев. Он повернул голову и проследил взглядом за последним чернокожим
– Поговорю в управлении, – сказал Стас, осторожно трогая пальцами опухшую скулу.
– Добро, – согласился командир ОМОНа. – Тогда мы поехали?
– Давайте.
Командир кивнул, повернулся и зашагал к фургону. Стас взглянул на отъезжающую машину «Скорой помощи» и негромко проговорил:
– А девочка и впрямь ничего. За такую стоило побороться.
Всю ночь и весь последующий день лил дождь и гремела первая весенняя гроза. В ГУ МВД Глеба Корсака больше не пускали. Вечером он полтора часа просидел в баре, вслушиваясь в тихие звуки дождя, долетавшие с улицы, и потягивая свой любимый коктейль – треть стакана водки, треть – тоника и сок, выдавленный из половинки лимона. И еще – много-много льда.
В бумажнике у Глеба, в потайном отделении, была небольшая черно-белая фотография Маши Любимовой. В любой момент он мог достать ее, однако не доставал уже полгода. Просто запретил себе это делать.
Глеб размышлял о своей жизни с Машей, о причинах их разрыва, о том, что, вероятно, он слишком рано сдался, посчитав, что обязан дать Маше свободу ради ее же счастья, и что, возможно, это было ошибкой. Вчера в управлении она не выглядела счастливой. Хотя… быть может, это ему только показалось?
Глеб отпил глоток коктейля и увидел Машу. Она вошла в бар, быстро осмотрелась, заметила Глеба и направилась к нему. Выглядела, как всегда, сногсшибательно – светлый плащик, белокурые волосы, взметнувшиеся вверх, подобно ангельским крыльям, спокойные темно-карие глаза.
– Привет, Глеб!
Маша села за столик, положив сумочку на соседний стул.
– Здравствуй! – сказал он. – Заказать тебе вина?
– Да, если тебе не трудно.
Глеб подозвал официанта и сделал заказ. Вскоре он принес вино. Сделав пару глотков из мерцающего бокала, Маша приступила к рассказу:
– Три недели назад Айна еще жила в Африке и «никогда не была близка с мужчиной». И даже прошла в муниципалитете обычай укухлолва – обязательную проверку невест на целомудрие. В Африке ее разыскал некий русский фотограф Олег. Он пригласил девушку в Россию, пообещав ей, что она станет фотомоделью. Подкупил ее родителей, чтобы получить их согласие, и так далее.
Глеб смотрел на Машу, слушал ее голос и понимал, что хочет одного – чтобы это мгновение длилось вечно.
– Однако Олег обманул ее, – продолжала Маша. – В Москве он и еще один мужчина по имени Кирабо Пич продали Айну «богатому новому русскому» за большие деньги. Айна стала его любовницей. Этим мужчиной и был депутат Бобышев. Ты чего улыбаешься? – спросила она вдруг.
– Я? – Глеб убрал улыбку с губ. – Тебе показалось. Продолжай.
– Неделю назад, будучи в подпитии, Бобышев сильно избил ее. И тогда Айна, жаждавшая мести, решила применить магическую технику вуду, которой когда-то обучила ее бабушка. Она вылепила из пластилина куклу Бобышева и, читая молитвы, втыкала в нее иголки. Айна уверена, что Бобышев умер из-за нее, и корит себя за это. После смерти Бобышева она все рассказала своему сутенеру Кирабо Пичу… Глеб, ты снова улыбаешься!