Весенний марафон
Шрифт:
– Катя, объясни Александру Александровичу, – Бабин умоляюще посмотрел на Катерину, – что это была шутка. Что мы тогда готовили первый выпуск рубрики с объявлениями о знакомстве, писем тогда еще не было, и мы поместили свои – шутки ради. Ты же сама это придумала и еще меня уговорила. Помнишь?
– Да. Уговорила. В шутку, – все еще ничего не понимая, подтвердила Катерина и приврала от себя в качестве бонуса. – Да Женя и не встречался ни с кем.
– А моя дочь от тебя беременна тоже в шутку? Развестись ты ей обещал – в шутку? Девочке
– Да что вы хотите-то от меня? – затравленно озираясь, вскрикнул Бабин и забился еще глубже в щель.
– Напакостил – женись. И дураком не прикидывайся, – сморщился Фирулев, как будто у него болел зуб.
– Я не могу! Я женат! И не развелся! – все еще надеясь на лучшее, сообщил Евгений Николаевич.
– Твои проблемы, – пожал плечами Фирулев. – Девочка на четвертом месяце. У нее токсикоз. Ей нервничать нельзя. Если б не это – я бы ее услал, на хрен, в Швейцарию или в Штаты учиться. А тебе бы ноги-руки повыдергал для науки, и все дела. А тут, понимаешь, – внук. Так что придется из тебя, дешевки, мужика делать. Ты давай по-хорошему все свои дела улаживай, я тебе неделю даю. Не успеешь – скажи, поможем. И не вздумай…
Фирулев выразительно покрутил головой, и Катерина с Бабиным одинаково вздрогнули.
– Говорю же – токсикоз у нее. А рожать она в Москву поедет или в Израиль. Ты с ней. Она так хочет. – Будущий бабинский тесть опять брезгливо поморщился и перевел взгляд с Бабина на Катерину. – Хоть вы, девушка, ему объясните, что тянуть не стоит. Не дай Бог, если что с ребенком.
– Х-хорошо, – пообещала Катерина. – Я понимаю.
– Ну, тогда до встречи, – сухо попрощался Фирулев. – Зятек.
И, не удержавшись, добавил уже из коридора, но так, чтоб было слышно:
– Козел!
Через минуту в дверь просунулась испуганная физиономия редактора Ивана Устиновича, за ним маячила Татьяна.
– Ушел? – тихо спросил он, обводя глазами кабинет. – Слава Богу! А зачем приходил?
Он смотрел на Катерину подозрительно и с испугом. И правильно: обычно к Фирулеву главные редакторы сами ездили в офис по первому вызову и еще за честь считали. А тут явился – и к кому?! К Титовой! Вот уж от кого вечно жди неприятностей.
– А вы тут что, Евгений Николаевич? – обнаружил наконец редактор забившегося в дальний угол Бабина.
Катерина поняла, что Бабин не может вымолвить ни слова, поэтому взяла инициативу в свои руки и затараторила:
– Иван Устинович, нам нужно срочно обсудить кое-что, Фирулев будет звонить через полчаса. Мы вам потом все объясним, честное слово!
– Ладно-ладно, – засуетился редактор. – Только не забудь потом зайти. Такие дела… Чтобы я был в курсе.
Проводив редактора и сделав вид, что не заметила секретаршу, Катерина достала из
– Объясняй! Чтобы я тоже была в курсе. На кой черт ты его сюда приволок? Я вам что – судья на ринге?
– Кать, он бы меня убил, если бы я с ним в кабинете вдвоем остался, – жалобно произнес Бабин, выбираясь из спасительной ниши и усаживаясь в кресло, но как-то боком, а не вальяжно, как обычно.
– А ты с его дочерью что? – глупо спросила Катерина.
– Как – что? – изумился Бабин. – Все. Но только два раза! И про женитьбу я ни слова! Я же в своем уме – на такой соплюхе жениться!
– А как с ней спать – так не соплюха, а в самый раз, да? – не удержавшись, поддела Катерина.
– Да она сама, – слабо отбивался Бабин. – Ты же ее видела – ну, практикантка-то? Ничего особенного. Стал бы я…
– Стал бы, – уверенно подтвердила Катерина, с трудом, впрочем, вспомнив страшненькую, но очень ухоженную и дорого одетую девицу. – Еще как стал бы.
– Но жениться я не обещал! А так… сказал просто к слову.
– Вот за базар и ответишь, – безжалостно сказала Катерина. – Кажется, у них так положено говорить.
– Кать, да не топи ты меня, я и так по уши в дерьме, – попросил Бабин. – Ты лучше скажи мне, что делать.
– А что тут сделаешь, Жень? Разве что ОМОН вызвать. Так и это не поможет. Разводись. И побыстрее. А то, не дай Бог, что со Светой или с Леной. Или с его внуком. Он теперь, конечно, цивилизованный господин, не то что пять лет назад. Но ты его достал. Может, если бы ты с его женой переспал, он бы тебе шею свернул для порядка, и все. А дочь – это другое. И у нее токсикоз. Ей нервничать нельзя, понял? Так что у тебя выбора нет. Разводись, не думай.
– Слушай… – вдруг вспомнил Бабин. – А судья сказала, что я больше не имею права подавать на развод, раз в тот раз отказался. Может, ему это сказать?
– Да не смеши меня, Женя! Он же сказал: звони, поможем. Суд взорвут вместе с архивами – и разводись себе на здоровье. Было ведь уже, взрывали – вспомни.
– Бли-ин! – застонал Бабин. – Что делать-то?!
– Поговори со Светой. Пусть она подаст на развод. Она же тебе не враг. И себе тоже.
– И что дальше? В Израиль ехать рожать? Как ее зовут-то, черт побери? Вот шалава! Может, и ребенок-то еще не мой. А?
– Это не важно, Жень. Она тебя выбрала – она тебя получит.
– Катя, слушай, а какая практика зимой? Может, они это все нарочно?! С папашей вместе?
– У тебя мания величия. Просто она учится на платном, там свои порядки, вот и все.
Они помолчали.
– Значит, буду я у Фирулева содержанкой. На мою зарплату минус алименты мне его внука не прокормить. Не говоря уже о его дочери, – Бабин бормотал это себе под нос, глядя мимо Катерины в окно, как будто видел там мрачные картины своей будущей жизни. – Вот ведь…