Весенний Маскарад

Вагари Атаман

Эллен не выдержала, встала на цыпочки и тихонько вышла из комнаты сестры. Она спустилась по лестнице в гостиную. Нет, телефон не звонил, молчал. Эллен вдруг осознала страшную вещь: сегодня он не позвонит. Он узнал, что она раскрыла свою и его тайну. Эллен приняла уже в себя то, что у неё с этим загадочным типом состоялся какой-то уговор, о том, что она никогда никому о нём не расскажет. Она почувствовала себя предательницей. Что предала что-то в себе.

Не имея особой надежды, Эллен тихо подошла к телефону. Она смотрела на него в течение пяти минут, словно пребывая в оцепенении ожидания. Потом она, повинуясь внутреннему импульсу, взяла трубку.

И стала слушать гудки. Один, второй, третий. Длинные гудки.

Эллен вздохнула. Её худшие опасения подтвердились: он сегодня не позвонил.

Гудки прервались. Сердце Эллен на мгновение подскочило в груди. Она приготовилась услышать Голос. Её уже мало заботило, что в нескольких метрах от неё спят её тётя и дядя, что она может их разбудить. Эллен перестала дышать.

Но вместо голоса она услышала смех. Дьявольский деревянный смех, словно хохотала механическая обезьяна. Где-то очень-очень далеко хохотала. Эллен так и замерла. А потом она услышала детский шёпот, в котором сразу уловила голос того самого мальчика:

— Королева на стрёме!

Потом снова деревянный смех. И… длинные гудки. Эллен взметнула головой, прогоняя наваждение. Уж не показалось ли ей? Эллен поднялась наверх, завернулась в одеяло и заснула. Но ей было очень грустно и одиноко сегодня.

* * *

Сегодня ночью я решилась на рискованный эксперимент. Я решила не спать, потому что хотела убедиться, что с Эллен всё в порядке. И при необходимости сама была готова подойти к телефону. Происшествие, которое произошло на Базе, когда к нам пришла Эллен, взбаламутило меня. Я искренне переживала за сестру.

Полтора года назад, почти в самом начале моей карьеры в ТДВГ мы с Питом расследовали дело о шайке телефонных гипнотизёров. Опытные мошенники звонили жертвам, терявшем близких родственников, якобы от их лица — с того света. Причём обставляли всё так, что жертвы верили им безоговорочно и приносили в нужное оговоренное место деньги, дорогие вещи и драгоценности. Возможно, Эллен стала такой жертвой. Я понимала её мотивы, почему она раньше не говорила никому.

Я была настолько возбуждена и взбудоражена всеми последними событиями, что на меня напала самая настоящая бессонница. То есть я мозгом понимала, что не засну, и при этом спать не хотела, так как то, что происходит с кузиной — важнее, чем мой сон. Поэтому я лежала в кровати в буквальном смысле на стрёме. Прислушивалась к спокойному дыханию Эллен, она спала на второй свободной кушетке, где и всегда спит, когда ночует у меня в комнате. Себе под одеяло я засунула маленькие электронные часы с подсветкой и каждый раз подсвечивала себе время. Около двух часов ночи Эллен проснулась, встала. Наверное, она пошла в туалет.

Когда она вышла из комнаты, я по пятам устремилась за ней и замерла в проёме люка, ведущего на первый этаж. Если Эллен будет разговаривать по телефону — я услышу. Неужели он опять позвонил сюда? Что это за тип, который знает, где она находится, постоянно следит за ней? Маньяк? И почему Эллен описывала того чудного человека в цилиндре? Что-то в последнее время слишком много цилиндров.

Я вспомнила о Пауке. Это Паук ей звонил? Нет, такого быть просто не может! Полный бред! Зачем Пауку названивать Эллен и следить за ней?! Паук ведь совсем не похож на маньяка. Наоборот, он мне помогает…

Стоп. А почему я так его «защищаю», почему я так прониклась к нему? Ведь он очень мутная,

тёмная личность. Мне следовало бы держать с ним ухо востро, а я по наивности и дурости называю его заочно своим союзником и даже другом. Я ничего, ровным счётом ничего о нём не знаю! Я не должна вводить себя в заблуждение. Вдруг он мошенник?

А между тем, как бы хотелось его увидеть снова. Поговорить с ним. Вглядеться в его хитрые тёмные глаза.

Эллен вернулась через пять минут. Я услышала её шаги и сама на цыпочках долетела до своей кровати и сделала вид, что сплю. Моя кузина тоже легла и, кажется, заснула. А я лежала с открытыми глазами, смотрела в потолок. Пока не увидела рассвет. Тут я стала засыпать, но так и не заснула, потому что прозвонил будильник, который напомнил прискорбный факт: сегодня понедельник, надо идти в школу, семь уроков.

* * *

Пелена с глаз Николаса медленно, но верно спадала. Мир, от которого он бежал и забывался в творчестве, этот тридцатипятилетний ребёнок, открывался во всей ужасной наготе, и так резал по глазам, как только может резать лезвие. С приходом к нему его странного нового друга Николас узнавал о самом себе ещё больше, чем узнал до этого с самого рождения. В нём просыпались такие мысли, каких не было раньше. Он кардинально пересматривал жизнь, взгляды. И этот новый друг, Хэйес, помогал ему. Хэйес приходил каждый день, иногда он приходил дважды в день. А Рэйчел же последние дни совсем перестала навещать возлюбленного.

Николас понял, что до этого момента пытался жить как все. Пытался быть «нормальным», в то же время осознавая, что художник — это от бога или от дьявола. То есть художнику дар свыше дан, и как все, как люди он уже по определению не может быть. Николас Трейпил не считал свой талант талантом. Он пытался использовать талант в угоду простым бытовым потребностям — хорошо рисовал копии картин и реставрировал их для дяди Годдса. Да, хорошие реставраторы тоже нужны, они в цене и тоже делают архи важное дело. Но ты прежде всего художник — так говорил ему Хэйес.

А как же Николас познакомился с этим своим новым другом? Ах да, выставка. Трейпил без особой задней мысли поучаствовал в выставке картин. На его удивление, его картинами, которые он считал посредственностями, заинтересовались.

Особый интерес к его картинам проявлял маленький мальчик. Ещё тогда на выставке, Николас недоумевал насчёт этого ребёнка: к нему ни разу не подошёл кто-либо из взрослых. То есть мальчик был там один, передвигался самостоятельно. Он громадными счастливыми глазами рассматривал несколько работ Трейпила, представленных там. Потом мальчик куда-то делся.

Зато на улице, по выходу из здания выставки, к Николасу подошёл этот человек, одетый в костюм, какие носили двести лет назад. Николас в первую секунду подумал, что это театральный артист. «Артист» разговорился с ним, и так они стали незаметно дружить. Это ни на что не похожая дружба — такая дружба обычно не встречается у взрослых людей. Николас в присутствии этого необычного человека чувствовал себя самого ребёнком, а этого человека — своим наставником, старшим братом.

Постепенно, за последние дни, Хэйес вытеснил из головы Николаса весь его любовный флёр, ослеплённость Рэйчел и занял там своё достойное место. Николас в шутку про себя называл его голосом совести, голосом рассудка. Их разговоры тоже были не похожи на другие разговоры обычных людей.