Весна безумия

Ускова Нелли

Тим чуть нахмурился, поджал губы, а потом заговорил серьёзнее:

– Всё равно, когда улучшаешь себя сам – это в миллион раз круче! Силу воли, к примеру, не прокачать ни одной генетикой.

– Неужели тебе не хотелось бы что-то в себе изменить?

– Может, и хотелось бы, – задумался Тим, а потом усмехнулся. – Но пока Яна не добралась до генетики, буду жить таким, какой есть.

Я рассмеялась и вдруг вспомнила:

– Кстати, почему ты ни с того, ни с сего решил скинуть мне этот клип? Откуда узнал, что я фанатею

от «Драгонсов»?

– Я, если честно, не ожидал, что ты такая же их фанатка, как и я. Был период, когда я переслушал всю твою музыку и понял, что у нас вкусы схожие и «Драги» тебе тоже нравятся. А скинул, потому что клип крутой, а поделиться вообще не с кем.

– Ты очень удачно попал, – улыбнулась я. – Так странно. И часто ты так слушаешь музыку других людей?

– Не всех, – опять ухмыльнулся Тим. – Но тебя мне захотелось узнать поближе, поэтому и слушал.

– Это ж как в мысли залезть к другому человеку! – возмутилась я.

– Твои мысли мне пришлись по вкусу. Да и моя музыка открыта для тебя, если хочешь, заглядывай, мне нечего скрывать!

– А почему у тебя нет никого из наших в друзьях? И ты никуда не ходишь: ни в кванториум, ни на секции в гимназии? Что вообще делаешь вне уроков?

– Большую часть моей жизни занимает спортивная гимнастика. Я занимаюсь с детства по три-четыре часа шесть дней в неделю. И друзья у меня есть, но не в гимназии. Я физически не смог бы куда-то ещё ходить, даже если бы захотел.

Я снова удивилась. Тимофей никак не вписывался в мои представления о спортсменах. Он был лишь ненамного выше меня. Хотя если на аватаре его снимок, то там у него весьма крепкая мускулатура. Только вот без школьной рубашки и пиджака я его ни разу и не видела, да и не обращала внимания. А сейчас под объёмным худи было сложно разглядеть его телосложение.

– А сегодня у тебя разве нет тренировки?

– Я предупредил тренера, что опоздаю. По уважительной причине, – он снова улыбнулся. – Отработаю потом.

Тимофей много улыбался, и мне очень нравилась его улыбка, такая добрая, искренняя. Выглядел уверенным, но всё равно смущался, как и я. Почему-то мне казалось, что он осторожничает в разговоре. А сама я боялась спросить что-то личное или откровенное. Тимофей, в свою очередь, тоже спрашивал обо мне, но поверхностно, хотя иногда складывалось впечатление, что он знает обо мне больше, чем я могла предположить.

Оказалось, Тимофей, как и большая часть нашей гимназии, переехал в квартиру в новостройках. Он как раз начал с нами учиться с пятого класса, когда всех перемешали. Нашу старую районную школу отдали под начальные классы, а в новом здании гимназии расположились средняя и старшая школа.

Ни в кино, ни на прогулку мы не пошли: в кинотеатре не было подходящего по времени сеанса, а на улице крепчал мороз. Мы так и просидели в фудкорте, болтая обо всём. И когда я обратилась к Тимофею по имени, он вдруг перебил и попросил:

–

Ты можешь называть меня просто Тим.

Имя Тим ему шло, звучало чётко и лаконично, и мысленно я тоже стала его так называть.

Когда спускались по эскалатору, Тим стоял близко, и я почувствовала, чем он пахнет: жареными орехами, мелом и чем-то приятным, мужским, терпким, но этот запах перебивал аромат кофе. Мне на мгновение захотелось приблизиться, чтобы разобрать едва уловимые ноты, внюхаться в Тима сильнее. Но я вовремя себя остановила, иначе выглядело бы это странно.

Выйдя на улицу, я снова, как мумия, стала заворачиваться в свой мегашарф. Тим натянул капюшон.

– Классный шарфик! Можно впятером замотаться, – он взял один из концов шарфа и накрутил на свою шею. Мы оказались близко и чуть не прижались друг к другу.

– Сама вязала, – призналась я.

– Наверное, очень задумалась или чем-то сильно увлеклась.

– Почти угадал! – засмеялась я. – В том году подхватила бронхит, а потом это переросло в пневмонию, и я целый месяц сидела дома. Столько сериалов пересмотрела. Поэтому и получился шарфик два с половиной метра.

– Цвет красивый, он очень подходит к твоим глазам, – Тим стал серьёзнее и понизил голос, смотря прямо в лицо, и у меня по спине поползли мурашки от близости и его тембра.

Я поёжилась и чуть улыбнулась:

– Синий мой любимый цвет!

У Тима были серо-зелёные глаза, и вблизи, под капюшоном, его лицо казалось таким красивым: точёные скулы, приятная улыбка. Хотелось его рассматривать, изучить детально, но он вдруг размотался и оставшийся конец шарфа закинул мне за плечо.

Снова беззаботно заговорил:

– Как думаешь, мне бы подошёл твой шарф?

Я сбросила временное оцепенение:

– Нет, оранжевый с синим не сочетается.

– А с каким сочетается?

– Мне кажется, оранжевый хорошо смотрится с коричневым, а если на контрасте, то с фиолетовым или зелёным.

– А синий с каким сочетается? – кивнул он на меня.

– Не знаю даже, с серым или чёрным смотрится отлично.

– Супер! Тогда в следующий раз я буду в чёрном, обмотаемся твоим шарфом и будем с тобой отлично смотреться!

Тим проводил меня до самого дома. Улыбнулся на прощание, и я поймала себя на мысли, что тоже улыбаюсь. Мне, определённо, понравился его запах, а это означало только одно: Тим «мой» человек, и мне очень бы хотелось погулять с ним ещё.

Глава 6. Ссора

– Этого я и боялась! – Инга прислонилась к шкафу и демонстративно билась об него лбом. – Скажи, пожалуйста, что ты шутишь.

А я всего лишь сказала ей, что Тим «ничего так», без каких-либо подробностей. Если бы призналась, что Тим мой краш, она бы меня прибила и его заодно. Но, видимо, я слишком сильно смутилась, и Инга сама обо всем догадалась.