Весна Эмили

Анна Гарден

Полу было неловко от своей просьбы, он нервно потирал руки и явно был измучен болезнью жены и всей сложившейся ситуацией.

Чарльз невольно вспомнил то горькое время, когда его любимая Элизабет лежала в постели с горячкой, которая охватила её так неожиданно, что не было возможности везти её так далеко в город, а деревенский врач только разводил руками. Она сгорела за ночь, и вот уже на рассвете её холодное тело сливалось с белоснежными простынями, а Чарльз лежал на её груди, пытаясь в надежде всё ещё услышать дыхание. Ему было так близко то, что переживал Пол, то чувство безысходности и отчаяния, забирающее последнюю

энергию и надежду.

– Пол, я искренне вам сочувствую и непременно хочу помочь, Джеймс может оставаться здесь столько, сколько нужно, мы о нём позаботимся, Вы можете не волноваться, – откликнулся Чарльз.

Пол всячески пытался скрыть от Джеймса то серьёзное состояние, в котором находилась его мать, но видя в тот момент отца в первый раз таким беспомощным, он всё понял, и слёзы навернулись у него на глазах.

– Нет, папа! – воскликнул Джеймс. – Я поеду с вами, тебе нужна помощь.

– Джеймс, ты остаешься, – строго ответил Пол. Юноша знал, что уговаривать отца было бессмысленно, когда он уже принял решение.

В этот момент появились Клэр и Эмили с подносами. Их улыбки сменило удивление – в комнате стояла мёртвая тишина, а лица мужчин покрывала глубокая печаль. Они аккуратно подошли к гостям и лёгким поклоном поздоровались.

Все уселись, разговор не клеился. Быстро выпив чашку чая в знак уважения, Пол Эверет уехал. Джеймс остался.

Глава 4. Тихий вечер

Джеймсу показали дом и его комнату, которая так же была завалена подушками с вышивками, большинство из которых были очень аккуратными и красивыми, другие же весьма неординарны! Повертев с лёгкой ухмылкой парочку из них и освободив место на кровати, он сел, открыл свой чемодан и вынул только самое необходимое. Из комнаты он не выходил до вечера и лишь лежал на кровати, то смотря в потолок, то погружаясь в лёгкую дремоту. Ровно в семь, как было сказано, он спустился к ужину. За столом говорили мало. Чарльз расспрашивал Джеймса, как ему понравилось их здешнее имение и успел ли он посетить владения. Юноша отвечал очень сдержанно, что ему всё в новинку и очень нравится. И не дождавшись подачи чая, он извинился и удалился снова к себе. Ему как никогда захотелось побыть в тишине, наедине со своими мыслями.

– Девочки, – обратился к дочерям Чарльз. – Вам стоит быть более гостеприимными, ни слова не сказали, особенно это не похоже на тебя, Эмили!

– Ну папа, – отреагировала младшая дочь. – Он такой недружелюбный и странный, даже ни разу не улыбнулся!

– Ему сейчас очень непросто, вы должны понять. Пообещайте мне завтра помочь Джеймсу освоиться и показать всё вокруг, – попросил Чарльз.

– Конечно, папа, завтра мы всё ему покажем, – нежно улыбнувшись, ответила Клэр.

* * *

После ужина девочки тоже сразу разошлись по комнатам, а Чарльз ещё долго сидел в маленькой загромождённой библиотеке, где стоял его массивный дубовый рабочий стол и в углу – любимое большое потёртое кресло. Память о жене Элизабет и тех счастливых временах, когда они были вместе, с новой силой вспыхнула у него в голове. Уже поздно ночью он побрёл в свою спальню и, как делал каждый раз перед сном, подошёл к большому портрету жены, висевшему у его комнаты, посмотрел на её серо-голубые глаза, розовые губы, застывшие в улыбке, и бесконечно длинные,

чуть вьющиеся русые волосы.

– Спокойной ночи, моя Лиззи, спокойной ночи, – прошептал Чарльз и удалился.

* * *

Эмили поиграла со своими куклами, рассказала им сказку и переплела косы, потом пожелала каждой спокойной ночи и сама забралась в постель. Она выпила тёплого молока, заботливо принесённого Дорис, и было хотела чуть подумать обо всём, что произошло за день, но глаза быстро сомкнулись сами, и она погрузилась в свои счастливые детские сны в ожидании завтра, которое принесёт ей ещё больше интересных историй.

* * *

Вернувшись в комнату, усталая Клэр переоделась ко сну. Она сидела у зеркала и медленно расчёсывала свои глянцевые волосы. Клэр была похожа на мать, только русые волосы достались Эмили. Любуясь собой, ей невольно причудился образ Элизабет, который она стала чуть забывать, но собственное отражение напоминало о нём. И нежные руки матери как будто снова коснулись её пышных рыжих волос. Клэр вздрогнула. Она так глубоко понимала этого скованного печального юношу, который остановился в их доме, всего несколько лет назад они сами проходили через те же душевные испытания.

– Как грустно, – прошептала она, опустивши голову на подушку, и уснула.

* * *

Джеймс долго ворочался в постели и не мог заснуть, он снова и снова прокручивал в голове образ отца с мокрыми от волнения руками, сжимающимися в кулак, и глазами, полными тревоги и печали. Он пытался до мелочей вспомнить их последний разговор с матерью, которая была очень слаба и говорила почти беззвучно, что ему приходилось большую часть слов читать по губам. Она просто хотела, чтобы он знал, как сильно она его любит, и он это знал без всяких слов. Он поцеловал её худую кисть и прижал к своей горящей щеке. Ему не хотелось выпускать её из рук, но пора было ехать. Воспоминания о матери сменило лицо Клэр. Джеймсу было стыдно думать об этой красивой девочке в этот момент, но мысли сами проникали в сознание и вот уже овладевали им. Улыбка мелькнула на его губах, и лишь поздно ночью он провалился в сон.

* * *

Когда же хозяева дома расходились по комнатам, прислуга собиралась на кухне, чтобы обсудить события дня и потрещать о том о сём.

– Что это вы такие счастливые? – спросила Дорис Милу и Тину, которые оживлённо болтали и смеялись, сидя за дубовым столом, и лакомились конфетами, запивая ароматным чаем.

– Тревор и Мила уже как месяц встречаются! Я их сегодня застала любезничающими на конюшне, – чуть не подпрыгнув, отозвалась Тина и посмотрела заговорщицки на подругу, которая светилась от счастья.

– Так он же тебе не нравился, и ты не принимала его ухаживания раньше, – удивлённо посмотрела Дорис на Милу. – Не ты ли говорила, что он слишком серьёзный, неразговорчивый, скучный, и как там ещё? А да, что от него пахнет лошадьми и навозом. А твой носик такой чуткий к запахам! – от души рассмеялась Дорис.

– Да, но я передумала! – возмутилась Мила.

– После того как он чуть не посватался к дочери кожевника и два месяца тебя игнорировал, – подколола её Тина.

– Ну и что, зато я осознала, что он именно тот, кто мне нужен! И не достанется он той выскочке! И вообще, я его просто только дразнила.