Весна новой эры

Семенов Игорь

– Настолько хотели, что потом вместе с фашистами пришли на нашу землю? – усмехнулся парень.

– Да, - подтвердил «Иван Иваныч». – Это у вас, в СССР, показывали белое движение чем-то единым… «Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон». Как будто на деле кому-то из нас нужен был этот царь! Каждый из нас хотел править сам. Вот только на деле не было никакой единой силы среди нас! Каждый преследовал свои цели… Кто-то хотел Великой России, а кто-то воевал за свои деньги и имущество…

– И вы, значит, из первых?

– Почти, - усмехнулся «дед». – Тогда я был офицером и считал, что большевики погубят Россию, но ведь и по деньгам я немало потерял… Но потом

я во многом поменял свои взгляды. Когда началась война, мнения среди нас разделились. Одни пошли на службу к фашистам и воевали против Советского Союза… Другие ж считали, что нужно поддержать СССР в борьбе с фашизмом – ведь какая бы там не была идеология, но это по-прежнему Россия. Ну а большевики – сегодня они есть, завтра нет… Да и, быть может, живущим в самой России людям оно виднее как жить?

– То есть вы стали за коммунистов? – удивился Василий. – Что ж тогда не вернулись в СССР?

– Нет. Я не за них, но и не против… Тем более, что их успехи в индустриализации и впрямь очень существенны! А я за сильную Россию, под каким бы она не была флагом! Так, может быть, иначе в тех условиях и впрямь было нельзя? Я не возьмусь судить… А что касается возвращения… - усмехнулся «дед». – Даже если советское правительство простит – боюсь, сам народ, узнав кто вернулся, устроит мне суд Линча.

– Хорошо, - решил подвести конец стороннему разговору Василий. – Что вы мне предлагаете?

Предложение оказалось простым… «Иван Иваныч» и его подручные прекрасно знали про Пальцева и его подручных. Его агентуру, его людей на местах, знали даже про наличие у того «второй семейки» со вторым ребенком – и на основе этого предлагали «уладить» дела с боссом. Ну и поспособствовать установлению власти Василия «на местах».

– «Уладить?» - несколько удивился он такому предложению. – Я думал, вы предложите его уничтожить…

– Будь оно так просто… - поморщился «дед». – У него есть и вторая спецслужба, из лично ему преданных людей… И там есть такие личности, что нам с ними договориться уж точно не получится. А еще он почти наверняка уже в курсе случившегося, так что подобраться близко вряд ли получится.

– А снайпером если?

– Снайпером тебя-то пристрелить не получилось, а Пальцев уж куда осторожнее будет… Не стоит его недооценивать.

– Но ведь у него и людей мало?

– А он и не сунется в город с наскоку, - ответил «Иван Иваныч». – Но ведь никто не мешает ему набрать всякий сброд среди общин. Уж оружие припрятанное явно у многих найдется. И вот тогда-то и выступит против нас, а до того постарается ослабить нас набегами. И если ты не сможешь все это превратить – лишишься авторитета. Вскоре тебя будут проклинать и с радостью сдадут Пальцеву сами жители города, лишь бы вернулась спокойная жизнь!

– Понятно, - мрачно кивнул в ответ Василий.

Как ни странно, но у них и впрямь все получилось… Когда через день к городу пришли неожиданно для Василия несколько увеличившиеся числом, теперь их было более полусотни человек, силы Пальцева, состоялись переговоры через посредников. И, что было еще неожиданно, Аркадий Тимофеевич согласился добровольно уйти – только на условии, что ему отдадут его «вторую семью», его людей, кто остался жив, и всех, кто пожелает уйти с ним, и машины с газогенераторами в достаточном для перевозки всех желающих количестве. И Василию, как бы того ни не хотелось, пришлось согласиться. Сборы заняли пару дней, после чего из города ушло целых четыре с хвостиком сотни человек – в основном, «мафиози» Пальцева и члены их семей, некоторое количество лично ему преданных людей и, как ни странно, некоторое число горожан, кто почему-то относился к Аркадию Тимофеевичу лучше

чем к Василию. Причем, наибольший процент ушедших был как раз среди эмигрантов из России – особенно из «послевоенных». Фактически в итоге ушел каждый десятый житель, но Василий плюнул на это. Пусть лучше так, чем если потом гадить будут понемногу… Ну а газогенератры для машин и новые сделают, брошенной техники вокруг полно А потом колонна Пальцева отправилась куда-то на юго-запад – и если поначалу за ее передвижением следили издалека разведчики, то через три с половиной сотни километров на это дело откровенно плюнули и вернулись.

С тех пор про Пальцева больше не было ни слуха, ни духа. А вот личный авторитет Василия оказался куда ниже, чем был у Пальцева… Да, его любили в народе, но при этом практически не боялись. А еще очень многие стали думать, что вот они-то куда лучше знают, как и всем жить! Конечно, были такие и раньше, но их обычно втихую убивали «мафиози». Но Василию такие методы были откровенно противны. Вместо этого он объявил о введении закона и судов, чтобы обеспечить хотя бы видимость законности – впрочем, сами их законы совершенно не походили на самые гуманные в мире. Денег у них не было чтобы кого-то штрафовать, тюрьмы содержать было непозволительной роскошью. Так что наказаний оказалось всего четыре – уже успевшая стать при Пальцеве нормой жизни, пусть даже самому Василию оно и было противно, порка розгами, общественные работы, высылка из города с конфискацией всего имущества и смертная казнь.

Вот по этому-то новому «уголовному кодексу» судили и заговорщиков – хотя в таких случаях обычно решение о том, что с ними делать, принималось на самом верху. Кое-кого Василий, обсудив вопрос с заместителем и «чекистами белогвардейского разлива», помиловал и даже приблизил к себе как людей в целом-то полезных… Но среди нынешних заговорщиков таковых не было – обычная шваль, считающая себя самыми-самыми умными, кто, приди они к власти, разворуют и развалят все, что только можно. А, значит, по заслугам и награда! Василию их было совершенно не жалко.

Добравшись до дома, он открыл дверь и щелкнул выключателем, включая свет… Ну да, электростанцию они осенью все же запустили – хотя сколько нервов они ему вымотало! Думал, так и не выйдет ничего… Но все же получилось! И пусть даже работает всего один, самый маленький, турбоагрегат, но и это было достижением… А уж какие были лица у людей, когда они впервые за два с лишним года заполучили электричество. Можно сказать, весь город смотрел на него с обожанием! И если до того, не придумав другого название должности, его обозвали попросту «вождем», по аналогии с вождями различных племен, то вот тут-то какой-то остряк и запустил в народ шутку на счет «Вождя народа». И, неожиданно для Василия, оно вдруг расползлось по людям… «Осталось только отрастить усы и обзавестись трубкой, для полного уж соответствия образу!» - мысленно усмехнулся тогда он. И каково было бы его удивление, если б Василий узнал, что к этому был причастен тот самый «Иван Иваныч»?

– Я пришел, Мил, - раздевшись, зашел в комнату, где сидела на кровати девушка, Михаил.

– Привет… - как-то растерянно произнесла в ответ Мелисса. – Ты… уже?

– Да, все сделано, - подтвердил он.

– Тогда пошли чай попьем, - вставая с кровати, произнесла девушка.

Вообще-то она нынче была его секретарем, другой работы для девушки Василий все равно не придумал, но это было и неважно… Его такое положение дел полностью устраивало. Правда сегодня он ей разрешил не ходить на работу, все из-за того же самого предстоящего суда – пусть она и прекрасно знала и про то, что он будет, и почти наверняка догадывалась о предстоящем приговоре.