Веснушки — от хорошего настроения
Шрифт:
Любовь Павловна при виде генерала засмущалась, покраснела. И вместо того чтобы начать разговор, неожиданно предложила гостю:
— Хотите посмотреть альбомы? Ребята сами делали…
В пухлом альбоме — разноцветные рисунки в честь советских космонавтов. Был там и Стасин рисунок: человек вместе с собакой летит верхом на ракете к Луне. А на Луне возвышается горный хребет, под названием Советский, и отсвечивает свинцовым блеском море Мечты.
— Это оборотная сторона Луны, — пояснил Стасик.
— Да, оборотную сторону Луны ты натурально изобразил,
— У нас во дворе, наверное. Это наш Бобик, — тихо подсказал Петя Гусев. — Стасик с ним дружит. Он и собаку хочет на Луну с собой взять.
— Ну что ж, надеюсь, ждать осталось недолго, — сказал генерал и, посмотрев альбом, обратился к пионервожатой: — А мне с вами, Люба, поговорить надо. Без свидетелей. — Он покосил глазом на мальчишек и заговорщически сообщил вожатой: — Хочу посвятить вас в одну тайну.
Ребята разочарованно вздохнули — надо уходить. И они ушли гуськом, прикрыв за собой дверь.
Но так хотелось узнать генеральский секрет! Мальчишки не отходили от двери. Стасик заглянул в замочную скважину. Ничего не увидел. Тогда он прижался ухом к щели. Доносились только обрывки фраз, как из радиоприёмника, когда переключаешь его с одной волны на другую: отдельные слова понятны, а в целом получается полнейшая неразбериха. Стасик, однако, терпеливо торчал у двери и всё, что слышал, пересказывал друзьям.
Генерал. Наши солдаты… Обговорено… Всегда рады помочь пионерам… Дело заманчивое… Точно… Важный фактор воспитания… Вместе с нашими ребятами… Карусель… Лыжи, коньки… Учения…
Вожатая. Особенно желательно… Пионерский сбор… Любят военных… Общими силами… Да, и вожатым… Человека, понимающего душу ребёнка…
Генерал. Ефрейтор Савельев Тимофей, комсомолец… Баяне… Несение воинской службы… Точно… Всем требованиям отвечает… Контингент вашей школы…
Вожатая. Да, есть и без родителей… Каждое воскресенье. Да как вам сказать… Нет, нет… Ваше предложение всей душой… Как же, думали… Не решались…
Генерал. Выходит, договорились? С личным составом… Раньше не приходилось… С концертом можно… Недели через две, когда с учения вернутся… Как же, как же, проведём ещё, где-то летом… Точно… Тогда и ваших обязательно пригласим.
Стасик слышал, как в комнате задвигали стульями. Шаги приближались к двери. Должно быть, генерал собрался уходить. Стасик отскочил в сторону. Мальчишки в ожидании столпились у стены. Молчали. Боялись, как бы генерал не догадался, что они их тайный разговор подслушивали.
Дверь неторопливо открылась. Появился генерал. Мальчишки ждали, что он скажет.
— Вид у вас несколько подозрительный, — улыбнулся генерал. — Чувствую — не терпится узнать. Но что поделаешь — военная тайна. Пока скажу только — вашего полку скоро прибудет… Ждите новых друзей!
Генерал надел шинель, застегнулся.
— Возьмите… Эх, мне бы такую!
— Бери, коли понравилась! — засмеялся генерал. — Великая драгоценность — пуговица…
После ухода гостя мальчишки весь день строили догадки — зачем генерал приходил в интернат? Генералы по пустякам не приходят. Должно быть, что-то необыкновенно важное.
— Слышали, генерал дважды упомянул про боевые учения? — спросил Стасик. — Он говорил: «Ваших обязательно пригласим». Вот увидите, в воскресенье всех нас позовут в поход!
— Не в воскресенье, а через две недели, — уточнил Борька Титов. — Разве ты не слышал?
— Через две недели тоже может быть воскресенье, — стоял на своём Стасик.
…И вот теперь, когда принято решение о переводе Стасика в другой интернат, ему делается особенно тоскливо и больно ещё и потому, что не придётся вместе со всеми участвовать в тех походах, о которых под величайшим секретом сообщил вожатой генерал. Новая, интересная жизнь будет проходить теперь без него, без Стасика…
Он крепко сжимает зубами подушку и чувствует, что она становится мокрой от слёз. Стасик ощущает даже, какие они горькие и солёные, эти размазанные по подушке слезинки.
«Во всём виноват проклятый круг позора, — горестно вздыхает Стасик. — И кто его только придумал на мою несчастную голову?! Наверное, Наталья Ивановна. Кто же ещё…»
Глава V
Круг позора
По субботам в школе-интернате проводится круговая линейка. Вот и вчера она состоялась. Из комнат в актовый зал высыпали, толкаясь, мальчишки и девчонки. Пионервожатая Любовь Павловна выстроила пионерские шеренги вдоль стен. Ребята-старшеклассники пододвинули ближе к сцене огромный стол, накрыли его красным ситцем и, для пущей важности, поставили графин с водой и стакан.
Первой за стол села завуч Наталья Ивановна. Она смотрела на детей с какой-то особой величавостью, торжественно и строго. Она всегда так смотрит, когда директор уезжает куда-нибудь и ей одной приходится командовать. Рядом с ней — худенькая Любовь Павловна и Стасина классная руководительница Валентина Григорьевна. Валентина Григорьевна присутствовала на линейке впервые. Она смущалась, то и дело поджимала губы, и ямочки на её щеках начинали шевелиться, делались глубже.
— Итак, ребята, начинаем нашу традиционную линейку, — поднялась из-за стола Наталья Ивановна.
К столу по очереди подходили старосты комнат и, напряжённо сдвигая брови, вспоминали всё хорошее и плохое, что произошло за неделю в интернате.
Первыми отчитывались первоклассники. У них, к удивлению всех, неделя прошла без происшествий, если не считать оторванного в драке хлястика от пальто у рыжего Сашки Козина. Но хлястик давно пришит, и беспокоиться о нём не стоит.
Бойчее всех рапортовал староста второго класса. Говорил он громко, словно стихи читал.