Веспасиан. Трибун Рима
Шрифт:
Веспасиан остался стоять, устремив невидящий взор на мертвого пса, челюсти которого продолжали сжимать труп чернокожего невольника. На протяжении нескольких часов молодого человека дважды поразил разряд молнии: внезапная, неизъяснимая любовь к городу, который он видел только издалека, и к девушке, показавшейся пред ним лишь на мгновение. Кто она? Впрочем, скорее всего ему никогда не встретиться с ней снова. С трудом овладев собой, юноша тронул коня в след своим, но, проезжая через Коллинские ворота и вступая в Рим, он ощущал, как стремительно колотится в груди сердце.
Глава 6
Сразу за воротами Номентанская дорога сужалась так, что две повозки едва
Зазывные крики лавочников наполняли воздух, и без того напоенный разного свойства ароматами, приятными и не очень, являющимися следствием человеческой деятельности. Веспасиана ошеломил этот поток людей: свободных, вольноотпущенников и рабов, снующих по своим повседневным заботам, бесцеремонно толкающим друг друга, чтобы не слететь с приподнятой мостовой или не угодить в покрывающую дорогу грязь – по большей части представлявшую собой человеческие или скотские испражнения.
С наружной части небольших зданий – чтобы сэкономить драгоценное внутреннее пространство – размещались хлипкие деревянные лестницы, ведущие к столь же утлым балкончикам, откуда можно было попасть в комнаты второго или третьего этажа. Этот верхний уровень был населен по преимуществу женщинами. Одни занимались тем, что скребли щетками одежду, разложив ее на деревянных досках. Относительно чистые вещи уже сохли на веревках, колыхаясь на легком ветру. Другие готовили пищу, чтобы поставить ее на огонь в ближайшей пекарне. Пока обед варился, хозяйки судачили с соседками, а дети шныряли у мам под ногами или играли в бабки или кости. Размалеванные шлюхи предлагали свои услуги прохожим и перекидывались между собой непристойными шуточками, кудахча от бесстыдного смеха. Старухи просто выглядывали из окон, наблюдая за жизнью, в которой не могли больше принимать участия.
Низшие слои общества в лице воров, мошенников, шарлатанов и жуликов вели охоту на наивных и простаков, рыща среди толпы и вычисляя жертву с точностью, которая вырабатывается только за годы бесчестной жизни. То, что ускользнуло от их рук, доставалось самым презренным отбросам – нищим. Слепые, хворые, увечные или уроды, они с отчаянием, известным только тем, кто лишен всего, сражались за кусок хлеба или мелкую бронзовую монетку, осаждая немногих из горожан, кто соизволил хотя бы заметить их.
Здесь присутствовали все формы человеческого существования. За исключением богатства. Богачи обитали на римских холмах, среди чистого воздуха, и сталкивались с уличной чернью только на пути в город или из него, проездом к спокойным сельским виллам.
Флавии ехали по улице, ведущей прямо, словно стрела, в самое сердце Рима.
– Нам надо держаться этой улицы, пока она не разделится на две, – пояснил Тит, обращаясь к телохранителям, умело справлявшимся с задачей прокладывать путь через толпу. – А на развилке мы примем вправо.
Потом он повернулся к младшему сыну.
– Ну, мальчик мой, что скажешь?
– Это немного больше Реаты, отец, –
– Бывает, что и падают, – отозвался Тит. – Владельцы строят инсулы с расчетом, чтобы получилось как можно быстрее и дешевле, а потом набивают туда жильцов сколько влезет. Нередко здание рушится. В таком случае хозяин живо возводит на его месте другое, а убитые обломками бедолаги могут отправляться в Гадес. Всегда найдется достаточно желающих, согласных заплатить за право жить в столице, пусть даже и в смертельной ловушке. Выбор стоит между инсулой и теми трущобами среди гробниц, что за стенами города. Но здесь неимущие могут хотя бы рассчитывать на бесплатные раздачи хлеба – император не хочет, чтобы его народ умирал с голода, ведь это означает для него политическое самоубийство. Всякому человеку со средствами известно, что от революции нас отделяет всего лишь пустой амбар.
Отец улыбнулся Веспасиану.
– Но тебе не стоит переживать об этом – предоставим другим их заботы, а сами займемся своими.
Они достигли развилки. На образованном ей углу примостилась таверна, рядом с которой группа сурового вида мужчин, устроившись на деревянных скамьях, пила вино и играла в кости. Когда Флавии свернули направо, один из этой группы встал и подошел к Титу.
– Если намереваешься избрать эту дорогу, господин, тебе понадобится защита, – сказал он тихо, но с угрозой.
У него было сложение и уши кулачного бойца, а шрамы на лице развеивали последние сомнения насчет рода его занятий. Незнакомец даже не пошевелился, когда Тит попытался объехать его.
– Я говорю – на этой дороге тебе потребуется защита. Меня зовут Марк Сальвий Магн, и мое братство перекрестка способно обеспечить безопасность тебе и твоим спутникам, – не сдавался громила. – Один денарий для меня и два для моих парней, и можешь без страха ехать, куда тебе надо.
– Но кого нужно мне остерегаться, Магн? – спросил Тит, в голосе которого звучала с трудом сдерживаемая ярость. – Тебя и твоих кровожадных дружков, не так ли?
– Не стоит быть невежливым, господин, – ответил кулачный боец. – Я всего лишь не советую ехать дальше без эскорта людей, знающих эти места. Которые осведомлены, куда можно соваться, а куда нельзя, если ты меня понимаешь.
Тит старался удержать себя в руках – последнее, чего ему хотелось, это уронить свое достоинство перед каким-то головорезом.
– Почему защита нужна именно нам? – спросил он, указывая на группу прохожих. – Вот им, например, не требуется твоя протекция?
– Их вид дает понять, что защита им не по карману, господин. А если ты слишком беден, чтобы купить охранников, то слишком беден и для того, чтобы привлечь грабителей. Вы же, напротив, выглядите так, будто способны приобрести протекцию, а следовательно, нуждаетесь в ней. – Магн выглядел очень довольным безупречной логикой своих аргументов.
– Но у нас уже есть защитники – эти трое вооруженных телохранителей вполне способны постоять и за себя, и за нас, – заявил Тит, указывая на бывших легионеров, которые спешились и обнажили кинжалы.
– Вид у них бравый, господин, но их только трое, а там, куда ты едешь, так много очень плохих людей, даю тебе слово.
– Еще бы ты не дал, – фыркнул Тит. – Но что, если мы не последуем твоему в высшей степени благонамеренному совету?
– Это будет очень опасно, господин, и несколько глупо, если мне будет дозволена дерзость так выразиться. – По губам Магна скользнула улыбка, не отразившаяся в глазах.