Весталка. История запретной страсти

Жюльетт Сапфо

– Твоё сердце неразумно: ты полюбила на свою погибель, – наконец произнесла она и дрогнувшей рукой поправила покрывало, сползшее с её головы.

– Что же в этом предосудительного? – со странной усмешкой возразила Альбия. – Видно, я принадлежу к тем женщинам, которые, полюбив однажды, любят до последнего дыхания. Это был мой выбор: отдать себя любимому мужчине вместо того, чтобы унести свою девственность в могилу.

– Я не желаю больше слушать твои кощунственные и постыдные речи! – прервала Альбию старшая весталка, вспыхнув до корней волос. – Уязвимость плоти привела тебя на путь порока... Но горе тем, кто идёт по этому

пути!

Она скрестила костлявые руки на впалой груди и смерила девушку гневным взглядом.

– Знай же, – с мстительным злорадством проговорила Пинария, давая волю долго сдерживаемым чувствам, – тебя погребут заживо, тебя оставят одну, под землёй, чтобы ты претерпела сотни смертей, прежде чем настанет для тебя время умереть... Когда-то я напутствовала тебя добрыми словами, теперь же скажу на прощание: умри, Альбия, на тебя пало проклятие Весты! Пусть казнь твоя будет такой же ужасной, как ужасно твоё преступление!

С последними словами Великая дева протянула к Альбии дрожащий перст, впилась в её лицо горящими глазами, и только потом ушла, сурово сжав узкий бледный рот.

Больше двух недель провела Альбия в темнице приговорённой к смерти пленницей, никого не видя, кроме стражников возле двери и рабов, которые молча приносили ей еду и питьё. Порою горьки и черны были эти дни и ночи, но в этой тьме сияли страстью глаза Марка и эхом отдавался в тишине его голос, шепчущий слова любви.

У юной весталки ничего не осталось, кроме её бесконечной любви. Она верила, что действительность в жизни женщины – это любовь; а единственное стремление и цель – это воссоединение с любимым мужчиной. И теперь, когда нависшая над ней туча сгустилась, а день казни оставался лишь вопросом нескольких дней, она находила утешение в своих воспоминаниях.

Но вот одним серым холодным днём по коридору подземелья разнёсся топот ног – это явились за Альбией исполнители приговора. Впереди всех шёл городской префект, представлявший гражданское правосудие; его сопровождали двенадцать ликторов в тёмно-серых тогах, вооружённые фасциями. За ними следовали двенадцать понтификов и жрец Либитины, богини, имеющей надзор за обрядами погребения.

– Коллегия понтификов во главе с верховным жрецом рассмотрела дело об осквернении священного очага Весты, – приподнято-торжественным тоном начал представитель священнослужителей. – Заслушаны показания Великой девы, которая под клятвой подтверждает, что жрица Весты по имени Альбия-Амата потеряла целомудрие, вступив в преступную связь с мужчиной... Заслушаны свидетельские показания благородной Деллии, заявившей, что её бывший муж, Марк Блоссий, желая удовлетворить свою похоть, понуждал служительницу богини к сожительству... Заслушаны показания жрицы Весты по имени Элия-Амата, которая при допросе признала своё соучастие в сговоре с братьями Блоссиями и сообщила, что помогла бежать обвиняемой из темницы, дабы та вернулась к своему любовнику...

Пока жрец, временно исполнявший обязанности Великого понтифика (коим являлся сам император), зачитывал постановление своей коллегии, ликторы и служитель Либитины толпились за его спиной в ожидании приговора. Среди них префект был единственным человеком, который не скрывал своего нетерпения. Он являлся представителем светских законов и не испытывал восторга от участия в суде над служительницей богини.

– ...Принимая во внимание, что обвиняемая признала и подтвердила свою вину, коллегия понтификов

постановляет приговорить её к смерти тем способом, который был предписан в подобных случаях со времён царя Нумы Помпилия. А именно: весталка, нарушившая обет девства, должна быть погребена живьём в яме у Коллинских ворот...

Едва этот чудовищный приговор коснулся слуха Альбии, сердце её на мгновение остановилось, колени дрогнули, а по спине прошла холодная дрожь. Перед глазами возникла страшная картина: она увидела себя в подземелье, где царили мрак и тишина. Увидела, как она умирает от голода или от жажды, а, может, от нехватки воздуха... Все эти видения промелькнули перед глазами, и её сковал страх.

Но вдруг страх прошёл. Словно бессмертный дух обратился к её сердцу, дух той богини, что однажды уже являлась ей в образе бесплотной женщины, – щедрой, милосердной ко всем влюблённым, излучающей небесный свет... Видение тут же исчезло, а вместе с ним исчез и страх.

Выпрямив свой и без того прямой стан, Альбия кивнула судье, как бы говоря, что готова идти, и направилась к двери.

Тем временем улицы Рима, по которым печальное шествие должно было проследовать к Коллинским воротам, запрудили толпы народа. Со времён Нумы, учредившего коллегию весталок, для города не было ужаснее зрелища и не было горестнее этого дня. По представлениям римлян, весталка, нарушившая обет девства, могла навлечь бедствия на город и на всю страну. Понятно, что за такое преступление она справедливо заслуживала всеобщего осуждения. Вместе с тем сам характер преступления, этот чудовищный скандал, вся эта любовная история с соблазнением и нешуточными страстями разжигали любопытство.

Проводить весталку в её последний путь сошлись люди со всех концов Рима. Когда процессия двинулась от храма Весты, впереди неё шли, кроме двенадцати ликторов и такого же числа понтификов, жрецы других коллегий. Рабы несли на плечах носилки, куда усадили Альбию, наглухо закрытые и перевязанные ремнями так, что, вздумай она плакать, не слышно было бы даже её голоса. За этими носилками следовала коллегия весталок во главе с Пинарией, и все они казались глубоко удручёнными скорбью.

Тучи разошлись, и бледные солнечные лучи робко скользнули по крышам и колоннам храмов, когда шествие вступило на главную площадь города.

Мёртвая тишина царила на Форуме, покрытом бесчисленным множеством народа. Все молча расступались, давая носилкам с сидевшей в них весталкой дорогу, и провожали её, не говоря ни слова.

Затем в прежнем порядке шествие двинулось дальше, к Коллинским воротам. Там уже было приготовлено всё для церемонии погребения.

Носилки опустили на землю рядом с узким проходом, уводившим куда-то вниз. Жрец, который исполнял обязанности верховного понтифика вместо Августа, шёпотом прочёл молитву и затем приказал подвести весталку к лестнице, ведущей в подземелье.

Альбия, с покрывалом на голове, подошла к краю ямы. Голова её кружилась, она боялась, что вот-вот рухнет вниз на самое дно. Префект подал знак следовать за ним по лестнице; спустившись по её ступеням, они очутились в маленьком помещении, освещённом факелом. У стены стояло ложе; был здесь также стол с небольшим количеством хлеба и кувшином воды. Жрица Весты как лицо, посвящённое в высшие таинства религии, пользовалась особым почётом даже после нарушения обета девства. Пролить её кровь или уморить её голодом считалось преступлением.