Вестероские приключения
Шрифт:
– Я даже не знаю, что вам сказать, любезная Кезмия. Я думаю, что я здесь пробуду ровно столько, сколько смогут меня выносить гостеприимные хозяева … этого дома. – Вино уже начинало на меня действовать.
– Вы путешествуете, или у вас паломничество? С какой целью вы прибыли сюда? – Не унималась милая дама.
– Я прибыла сюда поработать! – Усмехнулась я, потирая натертую ошейником шею.
– Поработать? – Глаза миэринки расширились.
– О, Леди Хлоя, обладает не дюжим талантом живописца, и она любезно согласилась помочь нам закончить эпическое полотно в холле пирамиды. – Нашолся Оберин: – А возможно
– В самом деле, как интересно! Дорнийские женщины живут такой увлекательной жизнью. Роспись стен. Однако оригинальное времяпрепровождение. – Искренне изумилась Кезмия: – У нас никто не обучает женщин живописи, только музыке, танцам и рукоделию.
– У меня просто проблемы с рукоделием, терпения не хватает. Поэтому пришлось осваивать живопись. – Улыбнулась я, отхлебнув еще вина: – Зато у гостеприимной Эллрии, рукоделие, наверное, является самым любимым занятием. – Добавила я, обратив внимание, что рука дорнийки находилась где-то под столом, и явно не на ее коленях.
– Мне и танцы неплохо удаются. – кокетливо произнесла Эллария.
– О, в этом я не сомневаюсь. – Заметила я: – А вам, что лучше всего удается благородный Ознак? – поинтересовалась я: – Может быть рукопашная борьба?
Ознак засмеялся: – Я предпочитаю копья. – И бросил взгляд на Оберина.
– А вы принц? Тогда что нравится вам? – Кезмия включается в наш странный разговор.
– О, я всеяден. – Констатирует принц: – Я прекрасно владею любым оружием. И думаю, что при желании могу освоить даже иглу для рукоделия.
– Вы такой шутник, Ваше Высочество. – Засияла Кезмия. Мне стало ее жаль. Она, похоже, еще в более дурацком положении, чем я, и в добавок не осознает этого.
Оберин откидывается в кресле, ловко подхватив бокал вина своим крюком, и лукаво наклонив голову, изучает присутствующих.
Лично мне уже хорошо, я уже расслабилась, и еще пара бокалов превратят это вечер в лучший на свете. Эллария выглядит немного раздраженной, Ознак погружен в свои мысли, а его красивая жена хлопает глазами, не зная, о чем еще она моет поговорить с окружающими.
“Вот она – моя большая «шведская» семейка”- Подумалось мне. «Не это ли счастье» как говориться.
Сколько интересно пройдет времени, прежде, чем эти трое затянут к себе в постель бедняжку Кезмию?
Или они хотят начать с меня? Под влиянием вина, эта мысль показалась мне очень забавной.
– Я пойду и проверю, как там Девочки. – Предложила Кезмия: – Дейнерис скоро пора спать.
Все согласились, что идея у нее просто замечательная. И как только женщина покинула зал, градус напряжения в нем резко возрос.
Эллария поднялась со своего места, и обойдя стул дорнийца, обхватила голову Оберина, и повернув его к себе, с жаром поцеловала: – Все хорошо, мой принц? Ужин тебе понравился? – Промурлыкала она.
– О да, благодарю. – Ответил Мартелл.
– Я думаю, нам пора отправляться к себе. – Произнес Ознак, поднимаясь с места: – Благодарю за приглашение, вечер был замечательным.
– Я провожу гостей. – Предложил Оберин: – И прослежу, чтобы няня уложила детей.
Мужчины скрылись из виду. Я посмотрела на дорнийку, она стояла, облокотившись на спинку кресла Оберина и смотрела в даль, ей так же не хотелось находиться рядом со мной, как и мне
«Блин, скотина!» – подумала я. «Это ведь не Эллария придумала это ужин. Это его идея. Все на нервах и только одному ему хоть бы что! Экспериментатор хренов!»
– Спасибо за ужин. – Примирительно произнесла я: – Было очень интересно, хоть и не долго.
– Если бы кто-то потрудился придти вовремя, то мог бы провести в нашем обществе куда больше времени. – Натянуто улыбнулась она.
– Если бы меня позвали заранее, я бы постаралась не опоздать, но у меня был только час. – Развела я руками, от вина ужасно хотелось спать.
– Ваш час растянулся на три. – Она была очень раздражена, и почти не пыталась этого скрыть, когда мы были вдвоем.
– Я прошу прощения. Мне жаль. – Я не была настроена ругаться с нею, особенно сейчас: – И я пойду спать с вашего позволения. Передайте и принцу мои извинения.
– Тебе вовсе не жаль! – Процедила она сквозь зубы, по моему не только я позволила себе выпить лишнего: – Можешь не разыгрывать из себя милую невинность! Я вижу тебя на сквозь и тебе его не отдам, можешь не мечтать!
– Еще скажи, что ты меня отравила! И я буду долго смеяться! – Что-то мне это все напоминало.
– Не смей шутить со мной. – Прошипела Эллария: – Меня трудно вывести из себя, но тебе это удалось! Это ты отравляешь все вокруг себя, все разрушаешь! И его тоже.
– Никто не разрушает Оберина, больше чем он сам ... – спокойно возразила я, вставая из-за стола.
– Откуда тебе знать? – Она была очень возбужденной: – Не ты вытаскивала его с того света, не ты дежурила у его потели по ночам, чтобы он не захлебнулся собственной рвотой. Не ты утешала его. Не ты выполняла все его прихоти. Не ты берегла его. – Она сверлила меня взглядом: – Не ты рожала ему детей. Не ты, не ты, не ты! Не ты была с ним все эти годы! Ты даже не любишь его! И я не позволю тебе забрать его у меня, не дам тебе сломать его вновь! – Разъяренно кричала женщина. Даже гнев делал ее невообразимо красивой, румяня ее щеки и заставляя глаза блестеть адским огнем.
Мне очень хотелось дать ей адекватный ответ, но чертово вино буквально валило меня с ног, и я прошептала, приложив палец к губам: – Тссс … тихо … Забирай, он твой. А я пошла спать. – И в конце этой фразы, я предательски зевнула.
Для нее это стало последней каплей, зарычав она кинулась на меня. Как в замедленной съемке, я увидела, как ее изящные коготки пролетают в каком-то сантиметре от моих глаз.
И в этот же миг Оберин хватает ее и крепко прижимает к себе. Она старается вырваться из его рук, и добраться до меня, но он встряхивает ее, как легкую куклу и, бросает на стол, целуя в губы. Она не поддается, стараясь вырваться из его объятий, посуда с грохотом падает на пол, бьется стекло, я слышу треск рвущейся одежды, и звук пощечин. Еще несколько мгновений, и я вижу, что их схватка приобретает иной оттенок. Женщина помогает ему с застежками на одежде, мгновение, и их загорелые тела уже переплелись друг с другом в бешенном любовном ритме. Я не в силах оторваться от этого странно чарующего зрелища. Боже, он так хорош, так необуздан, так естественен. А она такая дикая, страстная, так живо реагирует на каждое его движение, на каждую ласку. Так выгибается под ним, и так кричит, что, пожалуй, доброй половине города сегодня не уснуть.