Вестероские приключения

Aledra

Торгариен поцеловал мой живот через ткань платья.

– Не нужно … хорошо? – попросила я отстраняясь.

– Прости! Это такое странное ощущение. Знать, что часть меня находится там, глубоко у тебя внутри. Мне нравится об этом думать. О тепле внутри тебя.

«Так, разговор не должен перетекать в другую плоскость» – решила я: – Ты такой странный, у тебя уже двое детей! У тебя должен быть большой опыт общения с детьми в материнской утробе. Для тебя это уже третий раз, (из тех, что я знаю) а ты удивляешься. – Изумилась я.

– Я почему-то никогда прежде не интересовался, как растет и развивается ребенок, и старался не трогать Элию, когда она беременела, совсем ее не касался. С тобой

все по-другому, я хочу видеть и ощущать, как растет твой живот, хочу быть рядом, чувствовать, как ребенок шевелится. Я и так очень многое пропустил… – Он был искренним и серьезным, он снова положил руку на меня.

Бедная Элия, подумала я. Я представила как он был холоден с ней. Как приходил к ней по ночам, потому что таков его долг, и как, добившись от нее беременности, совершенно перестает ею интересоваться. Даря ей только дежурные фразы, светское общение, и сдержанные поцелуи в лоб. А как он рассказал ей о девушке из снов, в первую брачную ночь? Как ее сердце это выдержало. Уж он-то может быть большим засранцем, когда пожелает. Откуда у дорнийки такое терпение? И она, и ее брат обладают странным даром, воспринимать и любить людей, такими, какие они есть, для них мир прекрасен во всем его многообразии.

Рейгар же сперва сам менялся ради мира, чтобы соответствовать его ожиданиям. И теперь меняет мир под себя, чтобы он был правильным, по его разумению. Я, по всей видимости, не подходила, по его представлению, на роль идеальной дамы сердца, и поэтому он постоянно старался изменить меня, встроить в систему.

И те мои черты характера, которые заставляли Оберина улыбаться, вынуждали Рейгара злится. И если дорниец любовался и даже гордился моей необычностью и своенравным характером, то Таргариен, словно пытался спрятать меня настоящую от всего мира, и выставить на показ благопристойную, как ему кажется картинку. Но самым забавным для меня стало понимание, что их во мне привлекает, видимо все таки одно и то же …

Я взяла его руку и убрала ее: – Я думаю, уже достаточно. Мне очень хочется спать. Тебе, наверное, тоже.

– Позволь мне остаться. – он практически меня умолял.

Я погладила его по щеке: – Нет, тебе пора. Спокойной ночи. И прошу, больше так не делай, не приходи ко мне ночью.

– Хорошо. – Он неохотно поднялся с места, и слегка поклонился: – Спасибо вам, миледи.

Я кивнула.

Естественно, спать мне больше не хотелось. И я, как человек недюжинного интеллекта и дама, прошедшая вузовский курс по психологии, решила подвергнуть личность нашего Короля некоторому анализу.

Вопрос «Почему он так странно себя ведет?». То эффектно появляется, примчавшись за узкое море, и поет слезливую балладу, то абсолютно меня игнорирует, но с легкостью ведется на минимальную провокацию и психует, то является по средь ночи и весь такой из себя милый.

Откуда такие перепады в настроении, отсутствие жесткой позиции по моему вопросу и постоянные метания?

Насколько я видела, он может быть очень решительным в государственных делах. А то, что мне рассказал про его деятельность Оберин, после моей встречи с Иллирио, вообще характеризует его как очень расчетливого и продуманного человека, стратега.

И он с легкостью использует женщин по необходимости, не испытывая при этом и малейших угрызений совести. Жену для деторождения, остальных для утех.

Казалось у него есть четкий план, как и что он должен делать. В него не вписывалась только я. Как это называется, «Страшный сон перфекциониста»?, когда, например, вся плитка на полу белая, а одна где-то с краю оранжевая, и она сводит тебя с ума. Видимо, я его оранжевая плитка.

Хотя, что ему стоит покрасить меня в белый? По идее, он мог с легкостью меня сломать, уже

тогда, после моего первого побега. Я ведь полностью находилась в его власти. А что стоит человеку с его возможностями, применив некоторую настойчивость, грубость и решительность, заставить беззащитную девушку делать только то, что ему нужно.

Может быть, я такая сильная личность, и он просто не может со мной совладать? Мне хотелось бы в это верить. Но может ли быть что-то невозможное для человека наделенного безграничной властью?

Я начинала верить, что он меня любит, но это было очень не здоровым чувством. Граничащим с обреченностью, слабостью, болезненной привязанностью и депрессией.

Я понимала, что дошла до какого-то мысленного края! О нет. Кажется, я перехожу к самоанализу. Мы так не договаривались. Я избегаю этого уже так долго …

Как он сказал тогда: «Я люблю решать сложные задачи и подбирать нужные ключи». И ключи он старается использовать самые разные, он же не кинулся дарить мне цветы и подарки, а играл на моих эмоциях.

И ведь ему удалось. Подобрать нужный ключ. Тогда, в нашу первую ночь. Я до смерти перепугалась, и была уверена, что он реально меня убьет. Это был такой бешеный выброс адреналина. А он был такой властный и непреклонный. Я думала, что сойду с ума от ощущений. Холодный металл, ужас, смешанный с возбуждением, его грубые, балансирующие на грани боли и наслаждения ласки. Странное ощущение от обладания могущественным человеком, который готов забыть обо всем лишь бы быть сейчас с тобой. Это опьяняет сильнее любого вина. Не верьте если вам скажут, что сила не возбуждает, это один из самых сильных афродизиаков. Я еще никогда не испытывала ничего подобного ни до него, ни после. Он словно взял меня и вывернул на изнанку, разобрал на мелкие атомы, а потом сложил по своему. А может быть открыл ящик Пандоры, и чуть не выпустил наружу бездну. Я отчетливо поняла, что изменилась. Когда я лежала рядом с ним, едва дыша и приходя в себя, то поняла, что могу сделать его слабым. Могу управлять им. Это было страшно осознавать.

Но эти эмоции были как наркотик. Говорят, что люди, испытавшие однажды большое нервное напряжение, начинают искать его снова и снова. Это пугало. Это было не правильно. Не здорово. И это была не я.

Стыд. Вожделение. Угрызение совести. Комплексы. Боль. Страсть. Всепоглощающа и разрушительная. Вот какие картины рисовало мое сознание.

Утром я объявила мораторий на самоанализ! Запретила копаться в себе … даже думать о посетивших меня мыслях. И сосредоточилась на том, что лежало на поверхности. Тогда, в богороще, я просто стерла их из своего сознания все ненужное, все-таки есть в этом месте что-то магическое, и мне это удалось. Я как будто закрыла страхи на замок и отложила на более поздний срок. И вот, они вернулись ко мне. Проклятье!

Мне было важно понимать ситуацию, понимать, что я все еще ее контролирую. И тогда я соблазнила Таргариена, так как мне этого хотелось. Но легче мне от этого не стало. Я понимала, что начинаю погрязать и проваливаться во что-то глубокое и темное и тяну его за собой.

Утром, попробовав вести себя как стала бы вести себя обычная девушка, я почувствовала, что это не то, чего я хочу.

И если бы я осталась в Красном Замке, то реально сошла бы с ума. Постоянные игры на его нервах довели бы меня до отчаянья. Довели бы Рейгара до исступления. Такие странные мгновения мирного сосуществования просто сидеть и спокойно разговаривать, как этой ночью были бы минимальными. Король хотел доверять мне, искал бы во мне тепла и понимания. А я просто физически ощущала необходимость провоцировать его, и не могла этого контролировать. Не хотела. Мне нравилась его ярость, нравилось его мучить, я просто себе в этом не признавалась ... до этой минуты.