Вести с полей
Шрифт:
Данилкин сам спустился в конторскую прихожую. В большой холл с зеркалами и портретами Ленина и Маркса по бокам от знамен СССР и КазССР. Он был подтянут, трезв, побрит и пах «Русским лесом», что насторожило рабочих, отряхивающих на цементный крашеный пол налипший комьями снег.
– Дождались, слава богу! – не по-коммунистически, но всё равно искренне воскликнул директор Данилкин. – Не ждал я, хоть и знал прогноз, такого счастья.
Это ж сколько мы влаги накопим теперь! Надо только задержать снег по-умному. Короче, у нас на складе двести щитов дощатых и восемьдесят пять камышитовых. Подпорки там же. Сегодня ждём, а завтра ставим. Но сдаётся мне, что при таком щедром снегопаде нам их будет
вешают на трактор снегопахи и с обеда до темна делают валки по шестьдесят сантиметров в высоту, не ниже. Потом снегопахи поднимите и гусеницами промежутки между валками утопчите поплотнее. Понятно всем? Добровольцы кто?
– А кто вперед выбежит из конторы, тот и получит удовольствие от труда праведного! – Артемьев Игорёк сорвался с места и, разбрасывая не растаявший на полу снег, через чёрный ход вылетел на улицу. Ветер подхватил его небольшое туловище и понёс почти точно ко второму складу. За ним помедленнее вывалились остальные и получилось добровольцев примерно полсотни.
– Всё! Хорош! – скомандовал чётко трезвый Данилкин. – Больше в склад не влезет. Да и молотков не хватит. Остальные идут по домам и завтра с восьми все собираемся возле первой клетки. Будет шесть тракторов с прицепами на полозьях. Туда загрузим заранее щиты, сядем сами и поедем делать снегозадержание. Есть вопросы? Этим, которые на складе, я сам скажу. Все свободны.
– Он аккуратно достал из кармана пачку «Беломора», выбил щелчком папироску
И, разминая её на ходу, пошел на второй этаж. В кабинет.
– Хрен мы за день завтра всё расставим, – задумчиво произнёс Мостовой Кирилл.
– Бурана не будет – успеем, – бодро сказал Валентин Савостьянов. – Мы ж орлы все. Не голуби.
По домам расходились чуть ли не ползком, но с улыбками. Хорошо Валюха пошутил. Оптимистично. Правда, не угадал ни фига.
…В восемь утра следующего дня ветер поменял направление на северо-восточное, стал посильнее, а снега в туче не убавилось, наверное, и на десять процентов. Опять мужики раскопали себе выходы из домов и уже возле первой клетки, куда добрались как инвалиды, Кирюха Мостовой пересчитал народ и сказал:
– Семьдесят шесть человек нас. Надо, чтобы сюда вернулись все. Поэтому – всем держаться группами по пятеро и постоянно перекрикиваться. Падать нельзя, садиться на снег не надо, держаться рядом и с места на место переходить по двое. Один держит щит сзади, другой спереди. Третий идет впереди через валки
на сорок метров и ставят шиты. Потом группой – за следующей порцией. Потом собираемся у конца первой клетки и идем на вторую. Ну, Ленин с нами! И все основоположники коммунистической идеи!
Все развеселились, а тут и трактора с прицепами, полными щитов пришли.
И началось то, что все и через пару лет потом вспоминали с остатком тени ужаса на лицах. Началась узаконенная природой битва с природой за вполне вероятный
славный урожай.
***
Вчера четыре трактора нарезали валков на полях много очень. Валок – это очень нужный сугроб сантиметров по шестьдесят в высоту. Он снег на себя собирает и держит. Трактор перед собой несёт валкователь, похожий на нос корабля. А за носом этим что- то наподобие крыльев. Носом трактор врезается в толщу снежную и крыльями разводит снег в стороны. Получается десятиметровая прогалина по бокам сугробы- валки. Их ставят, естественно, поперёк ветра, чтобы буран налепился на эти валки и снега становилось больше. Весной
Я вам, читатель, забиваю голову вот этими валкователями, номерами клеток и щитами для снегозадержания не для того вовсе, чтобы окунуть вас в непонятную терминологию и в незнакомые далёким от полеводства гражданам действия сельхозников. Я просто хочу, чтобы вы глубже вникли в высокую степень тяжести трудового процесса, необходимого хотя бы для временного оздоровления истерзанной за десять лет земли, которая по причине древнего способа вспашки с огромным отвалом пласта, поставленного плугом почти вертикально, при сильных ветрах теряла веками копившийся плодородный слой. Гумус. Его и так в бедных землях степных было с гулькин нос, а частые пыльные бури вышибали из отвальной пашни и прахом развеивали на десятки километров и фосфор, и азот с калием. Без чего ни цветы не растут, ни деревья, ни пшеница. И овёс не растёт, и просо. Да ничего не лезет из такой земли кроме шариков «перекати поле» и редких серых, жестких как прутья, травинок. Им для жизни почти ничего и не нужно было. Любая твердь земная. Хоть голимый солонец.
И вот если буран дикий с ветром сногсшибательным и сугробами по пояс для горожан – пугало нежеланное, то для хлеборобов степных он – счастье и надежда.
Правильно собранный и накопленный снег весной растает и накормит почву всем, что есть в богатой талой воде. Надо только не опоздать. Не дать снегу улететь вместе с ветром в никуда, не позволить ему стать обычной белой холодной пылью, которая носится над землёй и не ведает, где конец её полёта.
Трактора развезли народ по точкам на клетках. Мужики скидывали по пути щиты и подпорки, но так, чтобы они почти прямо торчали в толстом слое снега. Иначе не найдёшь потом. Завалит и не покажет уже до весны. Трактор от трактора разъехались на несколько километров в разные стороны и начали кататься между валков, придавливая полозьями пространство, отделяющее валки. Оно простиралось от начала клетки и ширину имело в десять метров. Вот мужики каждый год выбирали положение щита точно против ветра, втыкали его в валок и сзади ставили подпорки.
– Валя, ты где, сучий хвост!? Вот, бляха, Данилкин, сучок! Должен же был ещё одного работягу дать, чтобы следил за щитами да помогал! Жлобина, блин! А вдвоём за всем не уследишь. Щиты засыпает прямо на глазах! – верещал Артемьев Игорёк, прихвативший один край щита. Щит был всего полтора метра в одну сторону, да столько же в другую. Но Вали Савостьянова за буранной стеной видно не было. Как и самого конца щита. – Ва-а-алентин, бляха! Сдуло тебя что ли?
Он бросил край своей половины снегозаградителя, обошел его слева и, нагнувшись, пополз на четырёх точках вперёд. Так против снежного урагана ещё можно было двигаться. В варежки сразу набилось по полкило снега, а за воротник, перетянутый шарфом, его прилетело тоже с килограмм. Метров через десять он лбом уперся в колени Савостьянова Валентина. После чего сверху на его спину опустились, ощупывая, тяжелые руки Вали.