Вестник и Крымская война
Шрифт:
Вообще жизнь продолжалась, разве что скучные званые вечера теперь пополнились сводками с фронта, да медицинских составов стало больше курсировать. Ни повышение цен на еду или одежду не волновало утомленный высший свет, который был готов вцепиться в любую возможность разбавить быт, даже если эта возможность включала такой вариант, как потерять голову от вражеского ядра.
Вадим стоял на галерее с бокалом Грузинского шампанского и наблюдал, как сами того не замечают люди поделились на две группы: тех, кто переживал войну и тех, кто наблюдает войну. Переживающие собрались вокруг его Софьи, она готовила большой проект по превращению
Подобные центры разворачивали и в Тбилиси, туда везли раненых с Кавказского фронта, под Одессой достроили огромный госпиталь, в Севастополе такой же открыли еще в пятьдесят первом.
В общем, очень нужные энтузиасты, которые не могли сидеть без дела. С другой же стороны находились наблюдатели. Для них война служила источником впечатлений или раздражения, ведь во время войны требовали результатов, а без результатов можно было получить билет в один конец в Сибирь, за Николаем не заржавеет, выжившие Декабристы любому желающему расскажут. Впрочем и без таких людей Вадим не мог обойтись, ведь стоило их пригласить на подобное мероприятие, как он за скромную плату получал привилегии. То здесь его поезда пройдут, загрузятся и отправятся первыми, не спрашивая, а что это за такие странные снаряды он возит, аж из Мурманска, то какой-нибудь инспектор закроет глаза и не пойдет проверять, а что же там Беркутов строит на верфях, инспектору лучше в хорошем ресторане отметить день рождения любимой жены или любовницы.
Впрочем в зале не хватало и еще одной группы. Тех, кто жил войной. Они редко находили место в гражданской жизни, скатываясь до алкоголизма или бандитизма, но стоило попасть на поле боя, уловить запах пороха или увидеть кровь врагов, как они менялись.
Вадим работал со всеми. Он спокойно относился к человеческим порокам и лучшим проявлениям, используя для задания. Как вестник он понил, что Это человечество просто еще не выросло, не избавилось от детских болезней вроде излишней жестокости или бессердечия, не прошло еще достаточно испытаний, чтобы дозреть.
В центре зала медленно перемещался князь Воронцов с супругой. Он переходил от одной группы к другой, собрав в себе две противоположности: сострадание и алчность.
В кругах молодёжи ходила эпиграмма Пушкина со времён, когда поэта отправили в изгнание в Одессу под надсмотр Воронцова:
Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец
В зал вбежал молодой лейтенант в Черном морском мундире и с перебинтованной рукой. Его ранило в Синопе и теперь лейтенант лечился в Мариуполе.
— Англичане зашли в Черное море! С ними французы и турки! — прокричал лейтенант, и в зале разразилась буря.
Вадим достал из кармана часы и покачал головой. Опаздывают. На Средиземном море сейчас погода так себе.
— А войну, войну
— Ультиматум, — лейтенант перехватил бокал шампанского, чтобы промочить горло, — к ним присоединились австрийцы. Хотят, чтобы мы ушли из Валахии.
По залу пошел тихий шепот. Воронцов же остановился и посмотрел прямо на Вадима, задрав голову к галерее. Взгляд генерала-губернатора перехватила Софья и повернулась, и уже за ней остальные. Внезапно, весь зал повернулся к Беркутову, словно ожидая решения, реакции.
Вадим поднял бокал и спросил:
— Французы, турки, англичане, они еще не знают, что уже мертвы.
Он выпил шампанское и спустился в зал к Софье. Рядом с ней стояли Демидовы. После побега из Константинополя Анатолий и Варя прибыли в Мариуполь, отчитавшись Николаю по телефону. Император был слишком занят разбирая скандал, а потом уже стало не актуально. Теперь же Анатолий старался помочь фронту материально, полностью влившись в управление накопившимся капиталом, который только рос благодаря Беркутову.
— Вадим, не слишком ли много врагов? — со страхом спросила Варя.
— Много, очень много, — кивнул Вадим, — но мы справимся. Еще не все козыри достали.
— Эх, для тебя это словно игра в карты, — устало отреагировала Варя, — ты же можешь что-то сделать.
— Варя поверь мне, я сделал все, что мог. Теперь осталось только ждать.
— Ладно. Извини, я наверное просто устала, — Варя скрестила руки на груди.
Уж слишком сильно по ней ударила ситуация. Анатолий осторожно взял ее за руку.
— Доктор Гааза просил тебе зайти. Сказал, что приятно удивит. Но я не знаю что он там приготовил.
— Наверное с Пироговым хотят похвастаться новой системой полевой хирургии.
— Знаешь, нет, — нахмурилась Варя, — Николай Иванович сейчас под Киевом. И систему уже принимают. Папа работает с одним из учеников. Хм, не могу вспомнить имя. Да и лицо. Такой незапоминающийся внешне человек.
— Бывает, — Софья решила помочь подруге, — не хочешь выйти подышать свежим воздухом? По случаю крещения обещали салют.
— Давай.
Они ушли, оставив мужей наедине.
— Вадим, я уверен, что ты что-то задумал, — Анатолий тепло удивился.
— Скажу тебе честно, я в сомнениях, — Вадим показал на выход из зала, — тут шумновато пройдемся?
Анатолий молча ждал, когда Вадим продолжит. Они зашли в отдельный кабинет, миновав два патруля.
— Будешь коньяк?
— Тот самый? — Анатолий сразу заинтересовался, на что получил довольное хмыканье от Вадима.
Под начало войны друг Вадим князь Захарий Давидович выпустил новую марку шампанского и коньяка "Патриот". Все деньги с их продажи он обещал пустить на содержание раненых солдат на Кавказе.
— А, так вот почему все приходят ко мне в гости, — пошутил Вадим, доставая бутылку.
— Ну не потому, что ты хороший человек, — пошутил Анатолий.
— Такими темпами, я начну пить в одиночку.
— Все-все я понял, — Анатолий поднял руки, показав что сдается.
Они сидели и просто наслаждались напитком, пока Вадим не встал и не включил запись концерта с пластинки.
— Эх, все мои записи остались в Царьграде.
— Так не проблема, я пришлю еще, — Вадим пожал плечами, показывая, что это для него ничего не стоит. Хотя в мире, даже при условии войны начали охоту за новинкой, — наши проблемы только начались.