Вестник и Крымская война
Шрифт:
По противникам открыло огонь по десять орудий с каждого склона. Остальные пока оставались в резерве. Но вот передовой отряд австряков разделился и пополз на склоны, чтобы занять артиллеристов в ближнем бою.
— Перекресным, огонь! — скомандовал Захарченко, когда полки прикрытия вступили в бой под батареями. Дополнительные пять расчетов с каждой стороны выкатились на позиции, чтобы лупить по взбирающимся австрийцам. Они лезли по склонам, скользя по холодным камням встречаясь лицом к лицу с окопавшимися пехотинцами, пока в спину били сорокопятки. И страшила не столько мощь легких фугасов,
Единственной безопасной дорогой для передового отряда австрийцев осталось село. Вот в него то уцелевшие, но быстро тающие части и рванули. Конец же колонны, отступил обратно в ущелье, чтобы перегруппироваться.
— Вот крышка и закрылась, — проговорил Захарченко, наблюдая, как тыловые позиции артиллеристов, готовятся осыпать крохотные домики всем, что у них было.
***
5 марта 1852 год.
Поняв, что русские отступили за Дунай, французы и англичане решили начать атаку на морские силы.
Адмирал Дандес, прибыл на линейном корабле Британия в числе эскадры из тридцати кораблей к Одессе и потребовали, чтобы им выдали английского дипломата. Русские же ответили одиноким выстрелом береговой батареи, решив тем самым свою судьбу.
Глава 9 Черный пятьдесят второй. Часть вторая
6 марта 1852 У берегов Одессы
К берегам Одессы пришло десять линейных кораблей, одиннадцать фрегатов и пятнадцать кораблей поддержки.
Адмирал Дантес поставил городу ультиматум: сдать все корабли или начнётся бой. Он решил действовать смело, потому что все корабли иностранцев сгруппировали в гражданской части порта, в стороне от русских.
— Жаль будет портить такой прекрасный город, — сказал адмирал, разглядывая Одессу через подзорную трубу.
Он видел ровные коробочки домов, склады и длинную линию железной дороги у самого берега. Только поездов не хватало.
Даже после заката на ультиматум им не ответили, и линейные корабли разогнались, чтобы попарно зайти на атаку. Тигр, Возмездие, Ужасный и Разъярённый присоединились к французским Магадор, Вобану, Дискарду и Кэнтану.
Британия же располагалась в центре строения и должна была защищать небольшие корабли с двадцати четырех фунтовыми ракетами.
На стороне же русских были странные артиллерийские позиции, укрытые толстым слоем земли или специальными береговыми укреплениями. Адмирал насчитал где-то семьдесят команд, но не мог толком рассмотреть орудия.
Первыми врага достигли шлюпки с мелкими орудиями. И тут батарея номер шесть под командованием прапорщика Щеглова открыла огонь. Адмирал Дандес посмеялся, когда увидел малый размер дульных вспышек.
— Как горохом стреляют, — пробормотал рядом стоявший адмирал Гамелен.
— Странный горох… — Ответил
Тогда к батарее из четырех орудий пошел французский фрегат Вобан. Он выдал бортовой залп, желая снести артиллеристов, но то и дело, что от его корпуса посыпались куски, словно огромный дятел решил попробовать морскую древесину на прочность. Так продолжалось не долго, русская артиллерия била чудовищно часто, и вскоре французский фрегат загорелся. Тушение пожара осложнилось непрекращающимися залпами береговой батареи.
— Да они же его сгрызут! Как есть обглодают и выплюнут, — то ли со страхом то ли с восхищением заметил Гамелен.
Вперед вышли шлюпки, чтобы прикрыть старшего собрата, но их хватило ровно до тех пор, пока французы не смогли отползти в сторону. Когда фрегат проходил мимо Британии, вся команда на верхней палубе собралась, чтобы посмотреть на испещренный обгорелыми попаданиями борт.
Стала понятна и причтна, почему фрегат еле шел и перестал отстреливаться. На верхней палубе едва ли было с десяток живых матросов. Мачты напоминали погрызанные ножки стула, у орудий лежали разорванные расчеты, и местами догорали заряды к пушкам. Корабль напоминал наполовину сгнившего инвалида, а не боевую единицу.
— Вот вам и горох.
Увиденное только разозлило нападающих. К полуночи они смогли разбить батарею номер шесть, пусть это и стоило еще четыре шлюпки.
Ночью предприняли попытку высадки на шлюпках в Пересыпле, но русские ответили картечью и пришлось отойти.
Через день, начаная с шести утра, эскадра собралась, чтобы накрыть порт массированным ударом. Адмиралы посчитали, что скорострельность русских можно компенсировать мощью. Пока их скорострельные пушки будут грызть корпуса линейных кораблей, защищенные толстой броней оружейные палубы сметут сопротивление.
Проход в гавань закрывал старенький русский восемнадцати пушечный корвет "Калипсо" и с десяток белых как береговой камень бетонных барж.
Неприятности начались сразу. В этот раз русские не стали ждать, когда эскадра подойдет на расстояние выстрела пушек, а открыли огонь из сорокопяток с максимальной дальности. Двадцать новейших орудий ударили в едином залпе. Адмирал на Британии с неверием следил за суетой на артиллерийских позиций, пока рядом с кораблем не поднялись первые всполохи.
— Какого дьявола, здесь происходит? Нам еще две мили до того, как можно будет стрелять!
— Нужно отворачивать, — всполошился капитан корабля.
— Нет, идем их давить, Британия выдержит, — приказал Дандес.
Хоть матросы по большей части покинули верхнюю палубу, спрятавшись за надежными перекрытиями, но ужасающий эффект от продольных попаданий скоро показал себя.
Под постоянным огнем треснула, а потом и сломалась центральная мачта. Поняв, что на палубе никого нет, а лоб корабля не пробить, русские артиллеристы сконцентрировали огонь именно на парусах. Пока корабль не потерял управление и не врезался в защитный мол, пробив его. Линейный корабль обладал слишком большой массой, даже для такого крепкого укрепления, рассчитанного против волн. Но Британия застряла, вспоров себе брюхо.