Вестник смерти

Калугин Алексей Александрович

– Оседлай пару коней, – велел ему Хорн.

Лаваль быстро кивнул и скрылся за перегородкой.

– А ведь все можно было решить миром, – с укором произнес Хорн, обращаясь к тем, кто мог его слышать. – Зачем нужно было доводить дело до драки? Так или иначе, мы все равно получили то, что хотели, а вы обзавелись несколькими лишними ранами. Кому от этого стало лучше?..

Не получив ответа на свой вопрос, Хорн засунул руку в карман и достал из него кожаный кошель.

– И тем не менее, что бы вы там ни думали, мы вовсе не грабители. – Хорн достал из кошеля пять больших золотых монет и кинул их на пол. – Я думаю, это достойная плата за пару лошадей.

Одна

из монет, прокатившись на ребре, закрутилась и упала неподалеку от усатого янычара. Чуть приподняв голову, янычар взглянул на монету. С аверса на него смотрела волчья морда со злобно оскаленными зубами. Янычар повернул голову в другую сторону, чтобы сравнить изображение на монете с головой Волка, который по-прежнему не спускал с него глаз.

– Волчатник, – процедил сквозь зубы янычар.

– А ты не так глуп, как кажешься на первый взгляд, – усмехнулся Хорн.

– Откуда ты взялся? – посмотрел на Хорна янычар. – Все Волчатники были перебиты по приказу императора.

– Как видишь, не все, – ответил Хорн.

– Убери волка, – попросил у Хорна янычар.

Хорн сделал Волку знак рукой, и тот отошел в сторону.

Янычар медленно поднялся на ноги. Откинув ногой опрокинутый табурет, он поднял с пола саблю и вставил ее в ножны. Затем наклонился еще раз, чтобы поднять брошенную Хорном монету. Повертев монету в руках, янычар наклонил голову к плечу и с интересом посмотрел на Хорна.

– Ты хочешь знать мое мнение? – спросил он.

– О чем? – удивленно приподнял бровь Хорн.

– О том, как долго тебе осталось жить, – ответил янычар. – Ты хороший боец, но даже тебе не справиться с той армией, которую бросит против тебя Гудри-хан.

– И что же ты мне посоветуешь?

– Уходи из Подлунной. Навсегда. Только так ты, возможно, сможешь сохранить свою жизнь. Если Гудри-хан уничтожил весь твой род только ради того, чтобы заполучить последнего из Волчатников, то он не пожалеет никаких сил для того, чтобы отыскать тебя. И забери это, – янычар кинул Хорну монету с изображением головы волка.

Хорн поймал монету на лету.

– Почему ты это делаешь? – спросил он, удивленный столь странным поведением своего недавнего противника.

– Потому что я такой же воин, как и ты, – ответил янычар. – Я подчиняюсь воинскому долгу, но это вовсе не значит, что мне нравится все то, что делает Гудри-хан.

– Держи, – Хорн кинул монету в обратном направлении. – Я не собираюсь прятаться. Я постараюсь добраться до Гудри-хана прежде, чем он доберется до меня.

– Смелость и безрассудство – это не одно и то же, – рассудительно заметил янычар.

– Я разве похож на отчаянного безрассудного юнца? – изобразил на лице недоумение Хорн. – Поверь мне, я знаю, что делаю. Я долго ждал встречи с Гудри-ханом и теперь не намерен от нее отказываться.

– Что ж, это твоя жизнь, – с безразличным видом янычар пожал плечами и спрятал монету в карман.

Глава 15

– Зачем ты это сделал? – спросил у Хорна Антип.

– Что именно? – непонимающе посмотрел на него Волчатник.

Они ехали по лесу всю ночь, полагаясь только на чутье Волка, который бежал впереди, указывая дорогу всадникам. Антип все еще не мог до конца прийти в себя после схватки с янычарами и поспешного бегства на чужих лошадях, когда к постоялому двору подошел еще один отряд воинов императора, обосновавшихся в Уртане. До времени он ни о чем не спрашивал Хорна, хотя поведение Волчатника на постоялом дворе выглядело

более чем странно. Вначале он сам спровоцировал янычар на драку, а затем без всякой на то нужды выложил им, кто он такой и куда направляется. С точки зрения Антипа, это было просто глупо. Если Хорн и в самом деле хотел добраться до Тартаканда, то ему следовало скрывать от всех свое происхождение, иначе, как и предупреждал усатый янычар, Гудри-хан начнет охоту на него. Однако Хорн почему-то решил поступить иначе. Логику его действий Антип понять не мог, но спросить Волчатника, почему он вдруг решил открыто заявить о себе, решился только после того, как они остановились, чтобы дать отдых лошадям, да и самим немного поспать. К тому времени ночной мрак уже начал рассеиваться, разгоняемый первыми проблесками утренней зари. Спрыгнув с лошади, Антип увидел у нее на крупе с левой стороны выжженное клеймо императора Подлунной – круг, в который были вписаны три круга меньшего диаметра, перекрывающие друг друга примерно на треть, – тот же самый знак, что присутствовал и на имперских монетах.

– Зачем ты дал янычарам деньги? – иначе сформулировал свой вопрос Антип.

– Я расплатился с ними за лошадей, – с простотой, граничащей с наивностью, ответил Хорн, снимая со своей лошади поклажу.

– Почему в таком случае ты не дал им имперские деньги? – не двинувшись с места, задал другой вопрос Антип. – Для чего нужно было расплачиваться монетами с волком?

Хорн обернулся и с интересом посмотрел на парня:

– А в чем проблема?

– В том, что теперь на всем пути до Тартаканда нас будут ждать воины Гудри-хана! – Антип с трудом сдерживал раздражение, вполне обоснованно полагая, что Хорн только делает вид, что не понимает, о чем идет речь, а на самом деле просто не желает говорить ему всей правды.

– Ну вот и отлично, – сказал Хорн, сбросив на землю седло и две вьючные сумки. – Пусть ждут. А мы не пойдем в Тартаканд.

– Куда же мы в таком случае направляемся? – Голос Антипа слегка вибрировал от напряжения.

– Смотри-ка, что мы прихватили вместе с лошадьми! – радостно воскликнул Хорн, словно и не услышал последний вопрос Антипа.

В руке у него был небольшой полотняный мешочек, который он достал из снятой с лошади вьючной сумки. Внутри мешочка находилась плотная темно-коричневая, почти черная масса, спрессованная между сложенным вдвое большим зеленым листом.

– Это конопляная тянучка, – объяснил Антипу Хорн. – И у нас две полные сумки этого добра. Должно быть, янычары готовили груз к отправке.

– А нам-то что с ней делать? – безразлично дернул плечом Антип. – Разве что только вернуть Гудри-хану с извинениями.

– Узко мыслишь, – усмехнулся Хорн, пряча мешочек с наркотиком обратно в сумку. – С конопляной тянучкой мы будем желанными гостями в Суразе.

– Так, значит, мы направляемся в Сураз?

– Если ты не имеешь ничего против, – насмешливо глянул на Антипа Хорн.

Антип сдвинул брови и обиженно засопел. Он злился не столько на Хорна, сколько на себя самого, что до сих пор не мог понять натуру Волчатника. Кто он был для него, друг или просто случайный попутчик? Можно ли было безоговорочно и во всем доверять Хорну? Временами Волчатник разговаривал с Антипом как с равным, а временами, как, например, сейчас, насмехался над ним, как над неразумным мальчишкой, который стерпит щелчок по лбу, потому что не имеет возможности ответить на него.

Выдернув из вещевого мешка одеяло, Антип расстелил его на траве и, улегшись на одну его половину, накрылся другой.