Весточка с той стороны
Шрифт:
А меня так боится мой народ, сказал Юрт-баши, так боится меня, не пикнет даже, и чтобы я ни сделал, всё мне всегда сходит с рук! Я, говорит, не одобряю это, зачем-почему, у нас же демократия, но ведь народ так решил, и его воля для меня – закон, прямо!
Только вот здоровье что-то подводит меня, камни в почках завелись, м'oчи нет просто, посетовал он.
Посмеялись двое других над Юрт-баши, так тебя боится твой народ, так боится, и немудрено ведь: пострелял ты несколько тысяч их без жалости, без сожаления! А ведь сколько еще стрелять
А мой народ, сказал Ель-баши, считает меня таким великим мудрецом, ну таким великим, что читает мои книги многочисленные взахлёб и восхищается мыслями моими мудрыми день и ночь, день и ночь, прямо! Я, говорит, советую им: берегите зрение, давайте отдых глазам, но ведь упрямый и неразумный мой народ-то, не слушает, тянется к знаниям, тянется к мудрости моей, что тут поделаешь.
Только здоровье меня что-то не радует, даже яичком одним, стыдно сказать, пришлось пожертвовать, посетовал он.
Посмеялись двое других над Ель-баши, да уж читали мы твои мысли мудрые-премудрые, особенно восхитили нас твои измышления сокровенные о дефектале и транзитале, и как рождаются мысли такие великие в этой мудрой голове? Загадка бытия, прямо, только тебе и под силу её разрешить!
Потом призадумались они о безвозвратно ушедшей молодости, о здоровье, которое всё чаще стало их подводить. Опечалились они, загрустили.
Эх, сказал сокрушенно Тюр-баши, не догадались мы тогда крепкого здоровья и вечной молодости попросить у Атан-Басы.
Да, это мы маху дали, согласился Ель-баши. Глупыми мы были, молодыми. Вечная молодость нам не помешала бы сейчас.
Да и крепкое здоровье тоже неплохо было бы иметь, задумчиво произнес Юрт-баши.
Надо что-то делать с этим, ведь не за горами уже срок подойдёт отдавать вторую половину наших душ Атан-басы, сказал Ель-баши.
Вот что, продолжил он, действовать надо. Кто-то из нас должен спуститься в нижний мир и попросить у Атан-басы вечной молодости и крепкого здоровья.
Так он нам и даст здоровья и молодости за так, заметил резонно Тюр-баши.
Тогда надо у него это купить, сказал Ель-баши. Был он глуп и алчен, и считал, что всё можно купить за деньги.
А ты думаешь, нет у него всевозможных богатств, спросил его Юрт-баши. Твои, мои вместе взятые не сравняться с его богатствами.
А мы предложим ему то, от чего он не сможет отказаться, ответил Ель-баши.
И что же это такое, поинтересовались Тюр-баши с Юрт-баши.
Души людей, вот что, воскликнул Ель-баши. Мы управляем народами в наших государствах. Много у нас людей, и их души мы предложим Атан-басы.
О, да, обрадовались двое других баши. Воистину, мудрец ты великий. Вот тебя мы и пошлём в нижний мир к Атан-Басы!
Э, нет, сказал Ель-баши, сперва пусть самый молодой из нас пойдёт. Тюр-баши, мы тебя потом восславим так, что статую тебе ставить надо будет из платины. Я тебе зарок даю.
И я, поддержал его Юрт-баши.
Что ж, только из уважения
Ждали его оставшиеся баши год-два-три, в общем, долго. Но Тюр-баши к ним так и не вернулся. Иссякло терпение башей, снова встретились они, но уже лишь вдвоём.
Думаю, подвел нас Тюр-баши, молвил Ель-баши, не справился.
Признаем между нами, глуп он был и жаден не в меру, видать, не смог он убедить Атан-басы, вот и не вернулся. Надо тебе идти теперь, обратился узбекский правитель к Ель-баши. Ты ведь младше меня!
Погоди-ка, дорогой, э, нет, не спеши. Не согласен я идти. Давай лучше ты.
Постой, а как же наш уговор, удивился Юрт-баши.
Я не отказываюсь, только давай по-честному, бросим жребий, решим, кому идти к Атан-басы, сказал Ель-баши.
Понял Юрт-баши, что хитрит казахский правитель, давно он знал, нет ему доверия, но что делать, рассудил Юрт-баши, надо всё же кому-то идти. Согласился он бросить жребий. Стали тянуть они палочки. Кто короткую вытянет, тому и идти.
Бросили. Вышло Юрт-баши отправляться к величайшему устроителю мира нижнего и величайшему надзирателю мира срединного, к Атан-басы. Не знал узбекский правитель, считавший себя великим хитрецом, что обдурил его Ель-баши. Обломал тот свою палочку незаметно от Юрт-баши. На самом же деле вытянул он длинную палочку. Мнил себя великим мудрецом Ель-баши, а на деле был нечестным на руку, еще большим среди них негодяем.
Что же делать, собрался Юрт-баши и отправился в нижний мир. С тех пор его никто и не видел. И как-то об этом даже и не пожалел никто, особенно подлый Ель-баши, что был среди них подлее всех. Да вот только чем дольше не возвращался Юрт-баши, тем больший страх охватывал казахского правителя, ибо, как и все подлые негодяи, был он трусливей самого распоследнего труса».
На этом месте рукопись обрывалась.
«Однако, "небылица в лицах". Но, увы, – так себе, оценил её Никита. – У узбеков нет выхода к Каспийскому морю, да и эффектная концовка нужна. Опять же, прямая речь неправильно оформлена. Хотя, пожалуй, это может стать фишкой».
Никита отложил рукопись в сторону.
«Кстати, а почему, собственно, рукопись? – подумалось ему. – Распечатка на принтере должна называться клавопись. Ведь писали её не рукой. Набирали слова на "клаве" – клавиатуре ноутбука».
Никита глотнул из чашки. Кофе был настолько крепким, что Байков даже поперхнулся от неожиданности. Он в задумчивости посмотрел на пачку листов.
– Убого, Искандер. Убого, – сказал Байков и вдруг поймал себя на мысли, что произнёс это с неожиданно знакомой для него интонацией.