Весы Фемиды

Марш Найо

Услышав в своем голосе истерические нотки, она вдруг вспомнила, что обещала себе никогда не повышать голоса. И хотя ей было легче перекричать паровоз, чем успокоиться, она все же сумела взять себя в руки и заговорила ровным голосом. Слова вдруг сделались самыми простыми, и Китти выслушивала, нервно косясь в сторону.

— Я бы посоветовала вам выбирать выражения. Подобные заявления чреваты большими проблемами. Убил полковника! — Сестра Кеттл натянуто засмеялась, но голос предательски дрогнул. — Да как у вас язык

повернулся! Это было бы просто смешно, не будь так ужасно! И чем, позвольте вас спросить? И как?

Китти тоже поднялась, и молоко с испорченной юбки закапало на пол. Она была вне себя от ярости.

— Как? — заикаясь повторила она. — Я скажу вам как и скажу чем. Клюшкой для гольфа и тростью своей матери! Вот чем! Будто это был мяч для гольфа. Лысый и блестящий. Легко попасть. Или яйцо. Легко…

Китти вдруг шумно втянула воздух. Ее взгляд остекленел, но направлен был не на сестру Кеттл, а куда-то ей за спину. Лицо исказила гримаса ужаса, а глаза были прикованы к дорожке в саду.

Сестра Кеттл обернулась.

Солнце клонилось к закату, и мужчины, показавшиеся из рощи, отбрасывали длинные тени, почти доходившие до дома. Китти и Аллейн встретились взглядом, и детектив вышел вперед. В правой руке он держал пару старомодных маленьких башмачков с шипами на каблуках.

— Миссис Картаретт, — произнес Аллейн, — я прошу вас ответить, не одалживал ли вам сэр Джордж Лакландер эту пару обуви своей матери для игры в гольф? Прежде чем вы ответите, я должен предупредить вас…

Сестра Кеттл не слышала, как он зачитывал права. Она смотрела на лицо Китти и видела на нем все признаки вины. Однако за мгновение до этого ее возмущение куда-то улетучилось и уступило место профессиональной и, увы, совершенно напрасной жалости.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Эпилог

1

— Джордж, — обратилась к сыну леди Лакландер, — нам необходимо расставить все точки над i. И не нужно ничего скрывать от Марка или, — она показала пухлой ручкой на одиноко устроившуюся в дальнем углу фигуру, — Октавиуса. Все равно рано или поздно все выйдет наружу. Так что лучше сначала внести ясность между собой. Хватит всяких недомолвок и умолчаний.

Джордж поднял глаза и пробормотал:

— Хорошо, мама.

— Я видела, конечно, — продолжила она, — что ты приударил за этой несчастной. Я опасалась, что у тебя достанет глупости рассказать ей о мемуарах отца и этой злосчастной седьмой главе. А теперь я должна знать, могла ли твоя интрижка подтолкнуть ее к совершению этого преступления?

— Боже милостивый! — воскликнул Джордж. — Я не знаю!

— Она надеялась выйти за тебя замуж, Джордж? Ты говорил ей что-нибудь типа: «Если бы ты только была свободна»?

— Да, — признался Джордж. — Говорил. —

Он жалобно посмотрел на мать и добавил: — Но она же не была! Так что это было не важно.

Леди Лакландер, по обыкновению, хмыкнула, но не так выразительно, как обычно.

— А мемуары? Что ты ей о них говорил?

— Я только сказал насчет седьмой главы. Попросил, чтобы она нас поддержала, если Морис решит с ней посоветоваться. А когда из этого ничего не вышло, я сказал… что если он опубликует, то отношения между нашими семьями испортятся, и тогда… ну… в общем, мы не сможем…

— Все понятно. Продолжай.

— Она знала, что он забрал с собой копию седьмой главы, когда уходил. Сама сказала мне об этом. Потом, уже сегодня утром. Сказала, что не могла спросить у полиции, но точно знала, что он ее забирал.

Леди Лакландер пошевелилась, а мистер Финн кашлянул.

— Что, Окки? — спросила она.

Мистер Финн, которого пригласили по телефону, держался необычно смирно.

— Моя дорогая леди, я могу только повторить свои слова. Если бы вы доверились мне, как, кстати, поступил Картаретт, то ни у вас, ни у других членов вашей семьи не было бы никаких оснований для беспокойства по поводу седьмой главы.

— Ты повел себя очень благородно, Окки.

— Нет-нет, — возразил он, — при чем здесь это?

— Не спорь! И заставил нас стыдиться! Продолжай, Джордж.

— Я не знаю, что еще сказать. Разве что…

— Ответь мне честно, Джордж. Ты ее подозревал?

Джордж прикрыл глаза рукой и ответил:

— Не знаю, мама. Не сразу. И не вчера. Только сегодня утром. Знаешь, она пришла сама. Марк позвонил Роуз. Я спустился вниз и увидел ее в коридоре. Мне это показалось странным. Как будто она что-то делала тайком.

— Судя по объяснению Рори, она прятала в кладовке мои ботинки, которые ты ей дал без моего разрешения, — хмуро пояснила леди Лакландер.

— Я абсолютно ничего не понимаю, — неожиданно вмешался мистер Финн.

— Конечно, не понимаешь, Окки. — Леди Лакландер рассказала ему о ботинках для гольфа. — Она, конечно, понимала, что должна от них избавиться. Я надеваю их, когда хожу рисовать, и у меня не болит палец, а моя бестолковая горничная упаковала их вместе с другими вещами. Продолжай, Джордж.

— Когда Аллейн ушел, а ты вернулась в дом, я разговаривал с ней. Она была какой-то другой. — Джорджу было явно не по себе. — Какой-то ожесточенной. И почти открыто намекала… Даже не знаю, как лучше выразиться.

— Постарайся говорить понятно. Намекала, что вскоре ждет от тебя предложения руки и сердца?

— Ну… ну…

— А потом?

— Видимо, я растерялся. Не помню, что именно ответил. А затем она — и это было ужасно! — начала намекать, даже не совсем намекать…

— Оставим «намекать» для ясности, — помогла ему леди Лакландер.