Весы

Делилло Дон

У Джека Карлински был невидимый смех. Этот смех слышно в горле, но на лице не появляется ни тени улыбки. Он сидел в спортивной куртке поверх водолазки и курил тонкую сигару. Джек оценил обувь и стрижку. Он признавал налево и направо, что жить ему – еще учиться и учиться.

– Я говорю своему адвокату устанавливать по восемь центов с доллара.

– Джек, они тебе сами скажут.

– Я знаю.

– Это предложение не из тех, что они жаждут принять.

– Так что я должен сам решать.

– Ты должен

сам решать, кому хочешь быть должен эти деньги. Это же не фонд. Я договорился так, что не буду накручивать пять пунктов в неделю, как соседский ростовщик. Речь идет о ссуде в сорок тысяч долларов. О сумме порядка тысячи в неделю – и энергично.

– То есть за год всего девяносто две тысячи.

– Или плати в темпе и дальше.

– Пока яйца не отсохнут.

– Правильно, Джек.

– Кстати. А если я не заплачу неделю?

– Одну неделю они потерпят. По голове бить не будут. Потерпят, Джек.

– А две, три недели?

– Тогда тебе придется взять вторую ссуду. Не лучший выход, потому что ты будешь платить процент с одной суммы, тогда как на самом деле тебе дали меньше. Хочешь, дам совет?

– Ну?

– Если честно, не стоит брать эту ссуду. Ты не сможешь получать прибыль отдел, которые прокручиваешь здесь. Угодишь в глубокую яму.

– Это моя яма, Джек.

– Яма твоя, но деньги не твои.

– Что будет, если я, например, пропущу пять или шесть недель?

– Если ты выжат как лимон, они просто остановят часы. То есть заплати основную сумму и забудь о процентах. Иными словами, мы знаем этого человека и условимся на долю в его бизнесе плюс изначальную сумму. Они не станут разрушать здание.

– Но отберут мой бизнес.

– Таковы правила игры.

– А если я не заплачу основную сумму?

– Джек, я же тебе говорю. Поищи другие средства.

– В банке устроят проверку кредитоспособности. Мне и десяти центов не дадут.

– Может, друзья, родственники. Возьми партнера в дело.

– Я не могу работать с другими. У меня и так есть помощники. Сестра заправляет моим «Вегасом». Мы постоянно ссоримся.

– Мне кажется, ты не слишком разумно рассуждаешь. Ты не ухватил сути. Ты не бригада, Джек. Пойми, дело в связях.

В зале звучала барабанная дробь.

– Ладно. Скажи им вот что. Я согласен на пять сотен в неделю, на год, если к тому времени оживут съезды.

– Я заключил тут серьезную сделку.

– Джек, передай им все, ладно? И скажи, что я постоянно общаюсь с Тони Толкачом. Говорят, что он на короткой ноге с Кармине Латтой.

– Кармине не ростовщик, по большому счету.

– Ты главное скажи, что меня знает Тони Асторина.

Карлински посмотрел на него. Безмолвное ожидание. Затем пообещал передать все, что просил Джек. У него был глубокий мягкий размеренный голос, теперь прозвучавший глухо, и особняк с гигантским

прожектором, и прекрасный бирюзовый бассейн, и четыре дочери с сыном, и Джек Руби подумал – наверное, этого достаточно, чтобы казаться непобедимым.

Они пожали друг другу руки, затем Карлински снова шагнул в кабинет, ненадолго, будто хотел поделиться великой тайной.

– Этот жакет – мохеровый. Гляди…

Они прошли к узкому лестничному пролету. Снова обменялись рукопожатием. Выл саксофон. В баре Джек запил стаканом воды таблетку «Прелюдина», чтобы будущее предстало в светлых тонах. Затем прошелся между столиками и смешался с толпой. Какой смысл держать клуб, если не получается?

Домашний ужин проходил тихо, в сопровождении концертов для клавесина и легкой беседы. Берил смотрела, как муж подносит к губам бокал вина. Ларри не пил вино. Он его смаковал. Наслаждался букетом – сухим или сладким. Так мы и строим цивилизацию, любил говорить он. Смакуем вино.

– У тебя печальный вид, – сказала Берил. – Ты давно не был довольным. Хочу, чтобы тебе снова стало хорошо. Скажи что-нибудь веселое.

– Это ты у нас веселая.

– Да, я у нас веселая, странная, маленькая. Хочется, чтобы ты взял на себя одну из этих неблагодарных ролей.

Какое-то время они ужинали молча.

– Помнишь тот ракетный люк? – спросил он. – Уже месяцев десять прошло с тех пор, как «У-2» сфотографировал боевые ракеты на Кубе. И знаешь что? Они придумали кое-что еще.

– И что же это такое?

– Советские геологи обнаружили крупное месторождение нефти. Причем именно в том месте, где я заключил контракт на бурение. На прошлой неделе я видел снимки, они такие подробные, что я узнал местность. Я там был. Стоял прямо там. Посещал месторождения. Мы проводили разведку нефти. За нами стояли большие деньги.

– Это твоя нефть. Твое месторождение.

– Наше. Пусть лучше наше, чем этих проклятых русских. Знаешь, что они сделают с островом? Высосут всю кровь из него.

– Не сомневаюсь. Но порой трудно жить с человеком, который никогда, никогда не расслабляется.

– Да, черт возьми, не расслабляюсь.

Они оставили эту тему на какое-то время. Берил встала и перевернула пластинку. Шел сильный дождь, и она краем глаза заметила, что кто-то бежит по улице.

– Давай расскажу тебе про одержимость, – произнес он.

– Уж пожалуйста.

– Опишу проблему в общих чертах.

– Ради бога.

– Проблему одержимости нации должна решать служба разведки. Куба – это идея-фикс. Больной вопрос, не такой, как Россия. Более неразрешимый. Более вредный для психики. А наша работа – устранять угрозу для психики, изучать Кастро, разгадывать его намерения, подрывать его организацию до такой степени, чтобы он потерял власть над нашими мыслями, над нашими снами.