Ветер богов
Шрифт:
Самодовольный унтер-офицер, его сытая наглая рожа, беспомощная фигура Савады зажгли в душе Эдано ярость, требующую немедленного выхода. Лечик отшвырнул шубу и, пригнувшись, медленно пошел на Нагано:
— Кто я, тыловая ты крыса? Я тебе покажу, кто я! — Он схватил Нагано за руку и резким движением вывернул её.
Унтер-офицер присел от боли, и Эдано ударом кулака свалил его. Нагано мгновенно вскочил, но тут же грохнулся на цементный пол от нового удара.
— Так вы встречаете фронтовиков? — с бешенством спросил Эдано, осматривая столпившихся
Унтер-офицер молча поднялся, взял чайник и вышел из казармы.
— У кого ещё к нам вопросы? — повернулся к остальным Эдано.
Молчание прервал человек с тонким худощавым лицом.
— Так ведет себя здесь только Нагано. Он всех прибрал к рукам. Будем знакомы. Младший унтер-офицер Адзума Нобоюки!
— Больше этого не будет! — отрубил, успокаиваясь, Эдано. — Ваш Нагано трус, только жира много наел!
— Простите, а с какого вы фронта? Что там происходит? Как в Японии? Расскажите, пожалуйста! — посыпались со всех сторон вопросы.
— Потом! Потом расскажу, — отмахнулся Эдано и накинув шубу, вышел из казармы.
…На следующее утро трое вновь прибывших представлялись командиру эскадрильи капитану Уэде. Капитан уже знал о них и был доволен, что в его распоряжение попали опытные авиаторы. Успехи и неудачи своей эскадрильи Уэда воспринимал очень болезненно. Он был офицером запаса, и всего два года назад его призвали, оторвав от должности инженера в управлении Южно-Маньчжурской дороги. Остальные кадровые офицеры отряда не раз подчеркивали при нём различие между офицером из запаса и кадровыми военными.
Уэда невидимыми за темными очками глазами с любопытством рассматривал новичков, расспрашивая их о степени подготовки каждого. Потом, улыбнувшись, спросил:
— Это вы, унтер-офицер, вчера столкнулись с Нагано?
— Так точно! — не удивился осведомленности командира Эдано.
— И удалось усмирить этого буяна?..
Капитан знал, что Нагано — осведомитель жандармерии, и в душе недолюбливал грубого и жестокого унтер-офицера.
— Вы назначаетесь командиром звена, — сообщил он затем Эдано. — В звене, кроме вас, младшие унтер-офицеры Адзума и Мунаката. Механика своего возьмите к себе. Всё!
— Опять мы вместе, друг! — не удержался от радостного возгласа Савада, когда они вышли из здания штаба. — Хвала богам! Опять ты истребитель!
Вечером Адзума, улучив момент, когда Эдано остался один, подошел к нему:
— Я очень рад, командир, что буду служить с вами. Многие довольны тем, что вы проучили Нагано. Но учтите: этот тип способен на любую пакость.
— Пусть поостережется задевать меня. А каков наш капитан?
— Господин капитан Уэда? Офицер запаса. Призван в войну. Строг, но… лучше, чем другие.
— А вы до армии кем были?
— Я, командир, был студентом.
…Потянулись будни, заполненные тренировками. В томительно скучные дни отдыха летчики иногда отправлялись в город, где немало было ресторанчиков, публичных домов и других притонов.
Вернувшись, обитатели казармы обычно хвастали своими “мужскими” подвигами. Здесь это выглядело ещё циничнее, чем когда-то в рассказах Иссумбоси, Момотаро и остальных, чьи имена теперь среди тех, кому поклоняются в храме Ясукуни. Их души там, в вышине, ищут его душу. И не находят…
Взволнованный подобными мыслями, Эдано выходил на свежий воздух и долго курил, пока не начинал дрожать от холода.
Ни с кем из новых сослуживцев близко Эдано не сошелся. Савада держался в стороне, чтобы не обнаружить своей дружбы с пилотом.
Пожалуй, самым симпатичным казался пилот Адзума. Казарма ещё не выбила у Адзумы человеческих качеств. Он был способен думать не только о полетах, жратве, отдыхе и солдатских борделях. Оказывается, бывший студент писал стихи. Эдано догадался об этом по разговору с Нагано, неудачно острившим, что певчие птахи не способны стать коршунами.
Однажды вечером Эдано, выйдя из казармы, увидел одиноко стоящего Адзуму.
— Послушай! — неожиданно для себя обратился он к Адзуме. — Ты действительно пишешь стихи?
— Да. Но они так плохи… Пишу для себя. Как Нагано об этом дознался — ума не приложу. Мне кажется… — понизил голос Адзума, — по-моему, он рылся в моих вещах. Может добраться и до ваших.
— Пусть! Голому нечего терять! Прочти мне что-нибудь. Что самому нравится.
— Хорошо, — согласился Адзума. — Слушайте!
Коль печень съешь врага –
Сырую, с теплой кровью,
То, чуждый жалости,
Ты покоришь весь свет!
Эдано удивленно посмотрел на Адэуму, плюнул и молча пошел прочь от него. Тот растерялся… Потом бросился следом за Эдано и схватил за локоть.
— Простите, командир! Я неудачно пошутил. Это стихотворение я недавно прочел в журнале.
— Хороши шутки, — недовольно проворчал Эдано. — “Покоришь весь свет”. Чепуха какая!
— Ещё раз великодушно простите меня, командир. Я понимаю, такие танка[19] годятся только для Нагано и подобных ему. Вам я прочитаю свои стихи.
Адзума поднял голову и точно про себя начал:
Когда ты спросишь, как теперь я сплю
Ночами долгими один, — одно отвечу:
Да, полон я тоски
О той, кого люблю,
Кого со мною нет, кого нигде не встречу!
— Хорошо! — тихо отозвался Эдано. — Ещё, пожалуйста!
Вдруг незаметно для меня
С крупинками песка слеза скатилась…
Какой тяжелой сделалась слеза!