Ветер богов
Шрифт:
— Поймали вы кого-нибудь?
— Мы — нет, а жандармы троих схватили. Одного они зарубили на месте.
— Бандиты кого-нибудь ограбили?
— Не знаю, — беспечно ответил Адзума. — Это были коммунисты. Так один жандарм нам сказал.
Адзума свернул на край дороги, выломал початок кукурузы и догнал командира, удивляясь, почему тот вдруг так помрачнел. А Эдано вспомнил отца и тех двух убитых филиппинцев на Лусоне. Припомнил и слова Савады: “Посмотрю, как живут крестьяне, и узнаю, счастлив ли народ”. Прав был механик. Теперь и Эдано начал
— А ты в домах у кого-нибудь из местных был? — первым нарушил молчание Эдано.
Адзума рассмеялся:
— Нет. Говорят, там бедно и грязно. Вот в харчевнях и ресторанчиках я бывал. В них ханжу продают.
— Хороший напиток?
— Сакэ лучше. Да, — оживился Адзума, — представьте себе, здесь даже наша сакура цветет.
— Этому можно поверить, — согласился Эдано, вытирая со лба пот.
— Скоро река. Искупаемся, командир? — предложил Адзума.
На берегу речки Эдано разделся и лег на горячий песок, наблюдая, как Адзума фыркал в воде и гоготал от удовольствия. Потом стал бездумно смотреть в глубокое голубое небо. Оно было так похоже на небо его родины…
После купания они зашагали бодрее. Вскоре показались городские строения, Адзума всё прибавлял шаг.
— Ты куда-нибудь торопишься? — спросил Эдано.
— Нет, командир! — Тот смутился. — Первым делом мы пойдем поедим, я знаю такое местечко, где хорошо готовят пельмени.
В небольшой, на четыре столика, харчевне почти никого не было. Только за одним столиком два крестьянина ели лапшу, но и те, увидев унтер-офицеров, заторопились и быстро ушли. Адзума властно постучал по столу, и в дверях мгновенно показался хозяин, он же и повар.
— Что изволят заказать господа офицеры?
Они съели по двойной порции пельменей, которые и в самом деле были вкусными. Ханжа Эдано не понравилась.
— Из чего они её гонят? — спросил он.
— Из гаоляна. Гаолян для местного населения всё — еда, ханжа, топливо, строительный материал, подстилка, корм скоту.
— А рис здесь сеют?
— Да. Но весь урожай риса крестьяне должны сдавать нам, японцам.
От спиртного у обоих немного зашумело в голове. Адзума поводил Эдано по городу, который показался Ичиро ничем не примечательным. Дома с облезлой окраской стен, грязные, пыльные улицы. Заметив, что его товарищ заскучал, Адзума предложил:
— Зайдем в кино, командир?
— Пожалуй!
Они даже не посмотрели на афишу, чтобы узнать, какой фильм идет в захудалом кинотеатре. В маленьком зале было душно, он весь пропитался табачным дымом и запахом человеческого пота. Эдано с нетерпением смотрел на экран: в кино он не был, казалось, целый век. Но едва на сером от пыли экране замелькали первые титры и раздался торжественный голос диктора: “Обнажите головы…”, как он покрылся холодным потом. Сейчас он снова увидит строй камикадзе перед смертным вылетом, и они с экрана будут смотреть на него с
Не выдержав, Эдано закрыл глаза, а в голове замелькали одна за другой жгучие мысли. Нет, они не должны так смотреть на него. Он остался жив помимо его воли. Ведь он был готов умереть вместе с ними, верил, что его смерть нужна родине. Неужели и сейчас камикадзе пикируют на корабли? Ведь против Японии теперь весь мир. Что изменит их гибель?..
— А теперь, — нерешительно предложил Адзума, — не пойти ли нам к девочкам? Я знаю заведение, где есть наши соотечественницы. Правда, денег у меня маловато.
— Деньги есть, — глухо ответил Эдано. — Пойдем сначала выпьем, только где получше.
В японском ресторанчике, похожем на те, которых много на родине, Эдано пил сакэ чашку за чашкой. Но спиртное не приносило забвения. Довольно миловидная служанка была явно разочарована тем, что красивый унтер-офицер не обращает на неё внимания. Адзума отпускал в её адрес двусмысленные шутки, счастливо улыбался и даже пытался петь. Закурив сигарету, он сказал:
— Командир! Я вас познакомлю с красивой девушкой. Только, по-самурайски, не отбивать. На вас, видно, все девки сразу вешаются.
— А твоя невеста?
Адзума рассмеялся:
— Где вы видели поэта, постоянного в своих увлечениях? Да и увидим ли мы наших невест?
Они вышли из дверей ресторанчика, пытаясь, как почти все подвыпившие люди, держаться прямо, и козыряли изредка попадавшимся навстречу офицерам. Адзума привел Ичиро в магазин “Марудзен” и на втором этаже подошел к круглолицей продавщице, в черные волосы которой был воткнут цветок.
— Здравствуй, Хироко! — окликнул её Адзума.
— О, Нобоюки-сан! Сегодня вы позднее обычного… Стали меньше меня любить?
— А вот с приятелем задержался. Выпили немного.
— Немного? А по-моему, вы пьяны!
— Но, но, — Адзума протестующе махнул рукой. — Нас не свалит и цистерна сакэ. Правда, командир? — И добавил: — Познакомься, этой мой командир, унтер-офицер Эдано Ичиро.
Девушка с любопытством взглянула на Эдано и кокетливо поправила цветок в волосах. По-видимому, приятель Адзумы произвел на неё хорошее впечатление.
— Если вам сакэ дороже, чем я, могли бы и вовсе не приходить! — капризно сказала Хироко.
— Брось сердиться, красотка. Всё равно освободишься не раньше, чем через полчаса. Мы обождем тебя. Да пригласи кого-нибудь из своих подружек, — спохватился Адзума. — Мой командир тоже не должен скучать.
— Ладно, ладно. Ждите нас, — оказала девушка и устремилась с вежливой улыбкой навстречу вошедшему в магазин покупателю.
Хироко не понравилась Эдано: слишком бойка в разговоре. Адзума на улице, когда они задымили сигаретами, заметил:
— Хироко очень хорошая и скромная… Но вот приходится… Робких в продавщицах не держат. Она окончила гимназию, хотела учиться, а тут война. Отца призвали в армию. Хироко одна кормит мать и братишку.