Ветер гонит пепел
Шрифт:
– С чего ты взял? – не поняла Басаргина.
– Только сейчас заметил, – Демидов указал на рюкзак, обычный, походный, недорогой, стоявший рядом с камином, или правильнее все же печью.
Игнат кинул его на стол и по-хозяйски распотрошил его. Ничего интересного: черствый хлеб, покрытый плесенью, крупа, несколько чеканов, смена нижнего беля и запасные штаны.
– Это женские шмотки, – прикинула Кира. – Судя по размерам, очень невысокая девочка или девушка.
– Не важно, – сгребая все обратно и бросая рюкзак в угол, отозвался Игнат, после чего пошел перемешивать жаркое.
Ужинали в молчании. Кира кое-как
– Как ты думаешь, когда нежить выползет из логова? – спросила Кира, вяло ковыряясь в жестяной тарелке.
– До полуночи еще есть время, – икнув, заметила Мария, похоже, она очень хотела, чтобы полночь не наступила вообще.
– Какая же ты наивная, – усмехнулась Басаргина. – Расскажем ей, или пусть живет надеждой?
– Валяй, – равнодушно протянул Игнат, накалывая в миску очередной кусок пересушенного мяса.
– Вы про что? – не поняла Мария.
– Маш, забудь сказки про нежить. Да несколько из них призрачные, типа пэри или марга выходят на охоту ровно в полночь. Именно в этот момент они получают телесную сущность. Но большинству нежити незачем ждать, им достаточно скрывшегося солнца. Так что, думаю, у нас осталось около часа, когда тьма окончательно вступит в свои права.
Девушка икнула и, ухватив металлическую кружку, попыталась отпить, но зубы выбивали дробь по краю.
– Ну что, милая, поохотимся? – поднимаясь, произнес Игнат, доставая из своего рюкзака клейма с рунами.
Кира подошла к нему, заглянула в глаза и медленно и страстно поцеловала.
– Поохотимся, любимый, – уверенно шепнула она. – Я с тобой уже столько повидала, что скоро вообще перестану бояться.
– Вы сумасшедшие, – глядя на них, буркнула себе под нос Мария и, забившись в угол топчана, уставилась в пустоту.
С приготовлениями закончили быстро. Кира усадила попутчицу на стул в центре комнаты и поставила какой-то щит, запитав его на сгусток магии.
– Что за практика? – удивился Игнат.
– Что, вправду впервые видишь? – озадачилась Кира.
– Я бы не спрашивал.
– Это очень популярное заклинание среди магов-телохранителей, – пояснила волшебница, – создать сгусток магии, замкнуть на него сферу или щит, ведь, если маг погибнет, тут же распадутся и чары, а так клиент будет защищён еще в течение какого-то времени. Хотя по мне сомнительный аргумент – если напавший сумел убить магессу-защитницу, а их ниже третьей ступени не бывает, то и этот щит долго не выдержит. У меня была подружка из телохранительниц, она научила, работала на одного графа в королевстве, мы с ней часто любили посидеть в одной милой корчме. Интересно, выжила ли?
Игнат пожал плечами.
– Ну что, готова?
Кира только кивнула.
– Пошли.
Они уже шли к выходу, когда вдруг Мария пришла в себя.
– Не оставляйте меня, – заревела она в голос. – Я знаю, вы хотите меня тут бросить, откупиться мной. А когда нежить явится и будет меня жрать, вы его и прикончите.
– Может, и стоило, – тихо себе под нос пробормотала Басаргина, после чего, пнув дверь, вышла на темную улицу.
Игнат же обернулся в сторону сидящей под куполом волшебницы и приложил палец к губам.
– Не шуми, иначе точно придет за тобой. Сиди тихо.
И
– Чувствуешь что-нибудь?
Демидов отрицательно покачал головой. Так они стояли, вглядываясь в разрушенные дома, кукловоду пора бы уже было появиться. Тут есть то, что ему очень нужно, – две женщины. Прошел час, магичка обновила заклинание, Фарат молчал, ему не обнаружить то, что мертво, по какой-то причине живое-неживое невидимо для духов иного мира.
Второй час стояния закончился ничем. Кира начала нервничать. В отличие от егеря, волшебница не привыкла по нескольку часов сохранять неподвижность, умение егерей ждать могло соперничать выдержкой для охотников и снайперов из дружины.
Третий час был на исходе, магичка уже извертелась, когда Игнат учуял присутствие чего-то чужого, он уловил быстрый стремительный взгляд, скользнувший по нему. При этом Демидов даже не шелохнулся, как стоял, медленно поворачивая голову, так и стоял, нельзя насторожить тварь, а то уйдет.
«Фарат, – мысленно позвал он, – ищи гада, я знаю, что ты его не видишь, но может, где-то след остался?»
– Игнат, а может он не придет? – подала голос Кира.
– Не дергайся, – ответил егерь и швырнул подруге маслообразен. – Веди себя, как вела, он уже тут не насторожи его.
Кира вздрогнула и начала вертеть головой. Ничего не изменилась, она и раньше ей вертела, словно попала в магазин во время распродажи – «все за чек».
Фарат справился, прошло минут двадцать прежде, чем джинн прислал мыслеобраз, рядом с лужей во дворе дома чуть в стороне от них метрах в сорока пятипалый отпечаток с внушительными такими когтями, совсем свежий, глубокий, тварь точно весит за сотню килограммов. При этом, как и любая нежить, быстра и очень трудно убиваема. А еще он почувствовал давление, словно кто-то ненавязчиво пытается с ним общаться посредством телепатии.
Давление все росло, он даже уже начал различать отдельные слова – «Она не нужна», «оставь», «уходи». Понятно, кукловод решил давить его, а потом заставить атаковать Басаргину. И ведь продавит, надолго руна не защитит. Свет стал меркнуть, словно заклинание рассыпалось, все вокруг погружалось во тьму, рука потянулась к кинжалу, а в голове поселилась одна единственная мысль – убить Киру.
Игнат тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение, хотел предупредить магичку, но не успел, тело ему уже не принадлежало, Фарат не справился с блокадой, он просто не заметил, как его оболочку подчинили. Рука рванула кинжал и тут же ударила, кинжал вонзился в живот Киры, вот только результата не было. Фантом под действием чистого железа начал медленно распадаться, что-то шевельнулось справа от егеря, он, совершенно не подчиняясь себе, резко ударил наотмашь, словно отгонял противника, но никуда не попал, вместо этого тело Видока скрутила судорога, и он рухнул на утоптанную дорогу. Последние, что он увидел, это как с руки волшебницы, которая возникла прямо над ним, в направление полуразрушенного дома, где скрывалась нежить, летит нечто огромное, огненное, стремительное. А потом свет погас. Но одновременно с этим Демидов осознал, что исчезла чужая воля, которая полностью его подчинила.