Ветер и искры. Тетралогия
Шрифт:
Он осекся, заметив, как окаменело мое лицо, и озадаченно переглянулся с Га-нором.
— Э-э-э… дружище… Я сказал что-то не то?
— Все нормально, — через силу ответил я. — Забыл, что вы не знаете. Лаэн умерла.
Тяжелое молчание было мне ответом.
Глава 20
Лежащие на красных листьях желтые с коричневатыми крапинками яблоки пахли медом. Не удержавшись, я поднял с земли две штуки, вытер одно о рукав куртки и впился в него зубами. Где-то далеко-далеко кричали
Осенний сад затягивало легкой вечерней дымкой. Я шел мимо деревьев, стараясь не наступать на упавшие плоды и избегая касаться дикой изгороди, колючей и неприветливой.
Сад кончился обрывом. Я подошел к краю, где две яблони, словно печальные девы, склонились над пропастью, вцепившись корнями в каменистую почву, и роняли слезы-яблоки в широкую реку, текущую далеко внизу.
Тут же, на склоне перед обрывом, ютился стол и маленькая деревянная скамеечка. Сев на нее, я положил целый и недоеденный плоды на стол, рядом с ними — сумку и лук, затем вытащил из-за пояса нож.
И принялся ждать.
Я никуда не спешил. Отсюда открывался великолепный вид на убранные поля, золотые сады и множество маленьких домиков с красно-серыми черепичными крышами. Белая колокольня при храме Мелота высилась над поселком. Ее золотистый шпиль сиял в заходящих солнечных лучах. Журавлиные клинья один за другим плыли по небу, и казалось — им нет числа. Слушая, как они перекликаются, я улыбался.
…Она шла, не скрывала своего присутствия, и я услышал шаги у себя за спиной.
— Думал, ты не сможешь прийти.
Ничего не говоря, Лаэн обняла меня, крепко прижавшись щекой к моей щеке. Я не шевелился, не пытался обернуться, чтобы увидеть ее, а она продолжала молчать. Мы оба наслаждались краткими минками встречи.
Я чувствовал, как бьется ее сердце и как ее тепло и спокойствие передаются мне. Солнце застыло, передумав уходить за горизонт… Но бесконечное время встречи пролетело за одно мгновение.
Тяжело вздохнув, Лаэн отпустила меня.
— Пора?
— Да, — с сожалением ответила Ласка, и солнце, вздрогнув, рухнуло вниз, а небо стало стремительно гаснуть.
Я украдкой посмотрел на жену. Она стояла рядом, подняв голову к небесам, и ее неожиданно темные волосы развевались на ветру. В небе полыхала багровая звезда.
— Тебе надо уходить! — Глаза у нее были зелеными, как у Гиноры.
Звезда превратилась в комету. Огромный шар падал с небес, осветив всю округу. Оставляя за собой огненный хвост, он рухнул на поселок, плеснув во все стороны жидким багровым пламенем. В мгновение ока вспыхнули и сгорели белые домики с черепичными крышами, колокольня с храмом, скамейка, стол с яблоками, старый сад…
И я проснулся.
— Хотелось бы знать, в который раз она тебя спасает? — спросил меня Гаррет, раздувая уголья.
Он осторожно положил на них несколько веточек и задумчиво посмотрел на меня.
Уже рассвело, однако лагерь все еще спал.
— Это был сон. Впрочем, как и то, что происходит со мной сейчас. А в снах нельзя умереть, — сказал я, вставая с лежанки.
— Ты глубоко заблуждаешься. — Он поставил на огонь котелок. — В некоторые моменты можно и не проснуться. Тебе повезло, что у тебя такая жена.
— Была, — глухо отозвался я. — Зачем пришел?
— А обязательно должна быть причина? Разве должно твое воображение отвечать на такой примитивный вопрос?
— Ты не плод моего воображения. — Покачав головой, я не спешил принимать его приглашение сесть рядом. — Слишком часто такие сны оказывались явью, пускай и искаженной. Ты помогаешь мне, и я пытаюсь понять почему.
— Помогаю? — Он скорчил кислую рожу. — Разве это помощь?..
Вор не стал продолжать. Взял котелок, не боясь обжечься, налил горячую жидкость в кружку, протянул мне. Пахло шафом.
— Тебе не помешает, — усмехнулся он.
— А как же ты?
— Предпочитаю вино, — отмахнулся Гаррет. — Знаешь такую поговорку у йе-арре? Чем меньше бегаешь за ветром, тем проще его поймать. Удачи. Она тебе скоро понадобится.
Лук растолкал меня и, отчаянно зевая, начал будить остальных. Я продрог до костей, костер погас, и никто не подумал подложить дровишек. Поднялся, пришлось махать руками, заставляя застывшую кровь бежать по жилам хоть немного быстрее, чем прежде. Я все еще был во сне, а на языке ощущал вкус яблок и шафа.
Лагерь постепенно просыпался. Юми пищал о собаке, Лук поминал жабу, Га-нор — Уга, а Гбабак — Квагуна. Рона тихо смеялась незатейливой шутке Шена, Рандо с омерзением держал в руках нагрудник, ставший ледяным после холодной ночи, а Кальн цеплялся за ускользающие остатки сна, укрывшись курткой с головой.
Совершенно неожиданно мы стали большим отрядом. Десяток — это уже не четверо. Спрятаться гораздо сложнее, хотя, с другой стороны, с новыми бойцами я стал чувствовать себя гораздо увереннее, чем с тремя носителями «искры», двое из которых все еще никак не могли оправиться после потасовки в Радужной долине, а на одну никогда нельзя было полагаться до конца.
Шен встретил северянина и стражника с радостью. Они рассказали нам свою историю, а мы — свою. Упустили лишь, кто такой на самом деле «Огонек»-Порк. Целителю хватило ума не говорить, что с нами Убийца Сориты.
Тиа была не слишком довольна своим новым именем, но понимала, что чем меньше человек знает, кто она такая, — тем лучше. Думаю, вся страна с радостью насадила бы ее голову на кол.
К Ходящей рыцари отнеслись с высочайшим почтением. Милорд Рандо обращался к Роне исключительно «госпожа». Меня это несказанно удивило, и лишь потом, все оценив хорошенько, я понял, что и сам в иной ситуации, не сведи нас судьба так, как это случилось, говорил бы с ней так же.