Ветер и меч
Шрифт:
Убегать от своей судьбы? Я знаю, что имела в виду Митилена — судьбу завоевательницы. Нет, убегать я больше не стану. Ибо сказано: «Я побеждаю судьбу».
— Ты убьешь их? — спросила Митилена.
— Не знаю. Не хотелось бы. А какое решение предлагаешь ты?
— Я… тоже не знаю.
Впервые за то время, что мы были знакомы, она выглядела растерянной, неуверенной в себе. И в этом оказалась виновата не я и мои действия. Сколько бы мы ни спорили, ничто и никогда не могло лишить Митилену сознания собственной правоты. Те доводы, что были решающими для меня, не имели для нее никакого значения. Горгоны подчинили
Ее убежденность пошатнулась после прихода Мормо. Тогда Митилена не перемолвилась словом ни с ней, ни со мной; Но я видела — она разочарована. Посланница, полностью представляющая исконную власть женщин, не должна была выглядеть так, как Мормо.
Должно быть, Митилена представляла гор-гон чем-то вроде нас, только сильнее, старше, мудрее. Впрочем, не стану утверждать.
Однако суждения Митилены стали менее категоричны, и вряд ли виной тому оказалось мое красноречие, либо причастие львиного сердца.
Мы шли по берегу к пристани, где кипела работа. Гремели десятки топоров, молотков, и стоило чуть зазеваться, как тебя могли сбить с ног волокуши с камнями или бревнами. Я сняла рабочих с канала у Змеиного Болота, и все они трудились здесь. Пахло свежей стружкой, дегтем, смолой и дымом. Из-за жары почти все ходили нагишом, точь-в-точь, как мы на плацу, обходились набедренными повязками либо передниками. Да еще головы многие обмотали полотном. Одни, чтобы уберечься от солнца, другим мешали длинные волосы.
В тот день я ходила к северной стороне гавани, где строился мол. Менипп настаивал, что он должен быть не менее двухсот футов длиной, потому-то нам и понадобились здесь добавочные рабочие руки. Кроме того, это был жест доброй воли. Я показывала горгонам, что пока срок моего ультиматума не истек, болото не будет осушаться, и священным змеям ничто не угрожает. Но заставы по-прежнему оставались на местах, из деревень в храмы никого не допускали, и жертвоприношения в том виде, в каком желали горгоны, не совершались.
Между тем, срок, названный мной, истекал, и пора было принимать решение. Каким оно будет, для Митилены важнее, чем для всего моего окружения. Но сама она не находила ответа. Так же, как и я.
— Почему ты не предложила им отдавать пленников или преступников? — спросила она.
— Так поступили бы атланты, кормившие Солнце сердцами жертв. Вся разница в том, что у горгон алтарь стоял в подземелье, а у атлантов — на вершине пирамиды. Помнишь?
— Помню. — Ее передернуло.
А что до принесения в жертву преступников… Многое зависит от того, что считать преступлением.
— Значит, выхода нет?
Я промолчала.
— Но предположим… предположим, они согласятся. Как ты сможешь заставить их жить в мире с атлантами? Два народа, чьи обычаи не просто противны живущим неподалеку, они отрицают друг друга.
— Посмотрим… Поневоле вспомнишь наших соседей, для которых главными воплощениями божества являются ветер и меч, единство, дающее и отнимающее жизнь.
— При чем тут ваши соседи? Они — не народ Богини.
— Но они еще не забыли Путь…
— Военный Вождь! Военный Вождь! — от крепости, петляя меж груд щебня и камней, перескакивая через бревна, бежал Эргин. Ни разу не споткнулся
— Это все? — спросила не я, а Митилена.
— Все, — недоуменно ответил Эргин. Митилена была недовольна.
— Это не ответ, а бегство от ответа!
— Или загадка. Они уже говорили с нами загадками.
— Тогда они были нашими союзницами.
— Я им и сейчас не враг… Что ж, будем искать ответа.
— И ты пойдешь? — Конечно, пойду.
Но это может быть ловушка.
Видно было, что Эргин с ней совершенно согласен. Чудны дела твои, Богиня… Митилена мыслит одинаково с мужчиной, и питает подозрения против женщин.
— Разве я сказала, что пойду одна?
Митилена не ошибалась: бегство может быть уловкой, чтобы заманить противника в западню. Но оно может быть и просто бегством. О, нет, я ни в коем случае не собиралась идти туда одна. Подозреваю, что горгоны на это и не надеялись. Но все равно могли что-нибудь подстроить. И я заранее выслала разведчиков проверить местность. Засим собралась на встречу в сопровождении Боевого Сонета и отборного отряда амазонок и самофракийцев.
Но еще прежде, накануне, в крепость прибыла Ихет. Я ни разу не видела ее с тех пор, как, вопреки ее советам, покинула остров. И не думала, что она приедет. Меньше всего я считала, будто она стыдится передо мной своего замужества. Просто у меня сложилось впечатление, что женщины атлантов не любят покидать Керне. Даже простолюдинки, обычно не слишком пекущиеся о своей безопасности, знатные же — тем более. Главным на свете для атлантов, независимо от пола и сословия, был порядок, а им поколениями внушали, что за пределами острова царит дикость и варварство. Поэтому появление Ихет — она приплыла на одном из тех кораблей, что пригнал Нерет — меня несколько удивило. Тем более что прибыла она одна, без Ихи.
— Значит, выхода нет?
Я промолчала.
— Но предположим… предположим, они согласятся. Как ты сможешь заставить их жить в мире с атлантами? Два народа, чьи обычаи не просто противны живущим неподалеку, они отрицают друг друга.
— Посмотрим… Поневоле вспомнишь наших соседей, для которых главными воплощениями божества являются ветер и меч, единство, дающее и отнимающее жизнь.
— При чем тут ваши соседи? Они — не народ Богини.
— Но они еще не забыли Путь…
— Военный Вождь! Военный Вождь! — от крепости, петляя меж груд щебня и камней, перескакивая через бревна, бежал Эргин. Ни разу не споткнулся и ни на кого не налетел. И ловки же эти афиняне… — Стража с болота передает: горгоны сказали, что встретятся с тобой в ночь полнолуния, у границы пустыни.
— Это все? — спросила не я, а Митилена.
— Все, — недоуменно ответил Эргин. Митилена была недовольна.
— Это не ответ, а бегство от ответа!
— Или загадка. Они уже говорили с нами загадками.
— Тогда они были нашими союзницами.
— Я им и сейчас не враг… Что ж, будем искать ответа.
— И ты пойдешь?
— Конечно, пойду.
— Но это может быть ловушка.
Видно было, что Эргин с ней совершенно согласен. Чудны дела твои, Богиня… Митилена мыслит одинаково с мужчиной, и питает подозрения против женщин.