Ветер и сталь

Бессонов Алексей Игоревич

— Какая, в конце концов, разница… Мы ведь понимаем, что рано или поздно нам придется атаковать их с открытым забралом. Тут все переплелось — столько людей, столько интересов… Копы не дают покоя даже там, где все абсолютно законно, они обложили данью всех. Вероятно, теперь они распоясаются окончательно.

— Не думаю, — покачал я головой. — Помимо Фар-жа, существуют и другие люди.

— Абсолютно не заинтересованные в подобном беспределе?.. Вы именно это хотели сказать, мастер Алекс?

— Не мне вам объяснять, милорд, на каких тонких ниточках висит наш мир, — ответил я. — Вы сами это знаете

не хуже меня. Хоть паутина и сложна, но она, увы и ах, очень тонка. Ну а бездна хаоса?.. Кому она выгодна? Уж не мне и не вам, нет. Возможно, выгодна тем, кто кайфует от своей грязной власти, тем, для кого ощущение безнаказанности стало наркотиком?.. А?

— Но на них имперский мундир, — вздохнул Касьян.

— На мне тоже, — парировал я, — правда, я ношу его на иной манер.

— Мундир не делает человека непробиваемым для приличного бластера, — глубокомысленно заметил Борман.

— В конце концов, да, — хохотнул Фишер.

* * *

Коп на входе с отсутствующим видом уставился на удостоверение личности Фишера, уже вынутое из пасти идентификатора. Смотрел он долго, и выражение лица у него было, словно у кикуса, то есть аж никакое. Да и сам он, этот капрал, являл собой квинтэссенцию тупой служебной скуки.

— Что ты там высматриваешь? — не выдержал я. — Голых девок увидал?

Коп медленно поднял глаза. Криво ухмыльнулся.

— Мастер Миллер принимает по вторникам. Запись на втором этаже. Комната два сорок, господа, — противно гундося, сообщил он и протянул Фишеру его «корки», способные до полусмерти испугать любого коллегу этого копа в Метрополии. Здешние же орлы, похоже, чувствовали себя слишком уж расслабленно.

Фишер тяжко вздохнул. Я понял этот вздох по-своему и ткнул капрала пальцем в солнечное сплетение. Когда пыльный урод стал медленно складываться, глаза его вдруг приобрели осмысленное выражение — выражение детского недоумения и обиды. Фишер, однако, не дал ему сложиться окончательно. Он схватил пострадавшего за ухо и твердо произнес:

— При появлении офицера службы безопасности Империи дежурному надлежит подать команду «смирно» и немедленно оповестить старшего начальника…

После чего колено полковника Фишера вошло в весьма тесный контакт с нижней челюстью дежурного по прокуратуре, и оный дежурный, мокро всхлипнув, все-таки сложился пополам, приняв эмбриональную позу — правда, уже на полу.

Тем временем прямо напротив нас распахнулись двери лифта. Из кабины вышли четверо полицейских в форме и моложавый мужик в мундире советника юстиции. При виде валяющегося на полу дежурного их лица вытянулись, словно резиновые маски.

— Что здесь происходит? — сверкнул глазами советник.

— Мне кажется, вам надлежит отдать честь и доложить о себе по соответствующей форме, — я упруг о шагнул влево и положил ладонь на кобуру.

— Тихо там! — рявкнул вдруг справа от меня Фишер. — Ну-ка руки от оружия! Или вы думаете, что я стреляю медленнее вас?

В стане копов произошло легкое шевеление. Все они замерли на месте, как зачарованные глядя на руку Фишера, лежащую на расстегнутой кобуре.

— Это, собственно, я хотел бы узнать, что здесь происходит, в этом вашем борделе, — заявил Фишер. — На каком, интересно, основании дежурный нижний

чин осмеливается нарушать все мыслимые и немыслимые нормы субординации, отказывается от выполнения возложенных на дежурную службу функций и при этом хамит офицеру СБ? А вы, милейший… вы, собственно, кто такой?

На советника юстиции энергичная речь произвела не меньшее впечатление, чем ребристая рукоятка «тай-лера», видневшаяся в расстегнутой кобуре. Да и полицейские, верно, наслышаны были о скорострельности людей в черных мундирах.

— Я советник юстиции Юровский… С кем имею честь?..

— Флаг-майор Королев. — Чеканным движением я поднес два пальца к козырьку фуражки.

— Полковник Фишер, — презрительно отрекомендовался JIapc, — Второе управление, прокуратор Метрополии. Изволите ознакомиться с документами?

— Кому прикажете доложить? — суетливо бегая глазами, поинтересовался Юровский.

— А никому, — ответил я. — Где нам найти старшего следователя Эгона Миллера?

— Восьмой этаж, апартаменты восемь четыре, — лающе доложил один из копов.

Фишер боднул головой, и мы в полном молчании проследовали к лифту.

— Это только начало, — заметил он по пути на восьмой этаж. — Сейчас мы еще побеседуем с этим Миллером. Нуда ничего, не он первый…

Лифт вынес нас в просторный светлый коридор, устланный хорошим ковровым синтетиком бежевого цвета. Бежевую же дверь с табличкой «8–4» мы отыскали без труда. Фишер надавил на сверкающую рукоять, и мы вошли в огромный, отделанный полированным деревом кабинет (сугубо колониальная роскошь), в глубине которого за объемистым письменным столом тощий, вполне респектабельный человек с лошадиным лицом, облаченный в дорогой костюм… с неподдельным интересом наблюдал за судорожными эволюциями мух с оторванными крыльями.

При нашем появлении он недоуменно поднял голову и несколько секунд в полном обалдении разглядывал Ларса, словно не веря своим глазам.

— Добрый день, — непринужденно поздоровался Фишер, — следователь Миллер, если не ошибаюсь?

— Да-да, — пришел в себя тот, — старший следователь Эгон Миллер к вашим услугам.

— Вот и хорошо, — Фишер плюхнулся в кресло напротив окна и извлек из кармана сигарету. — А я полковник Фишер из Второго управления. Вы, наверное, обо мне слышали. А вот этот молодой офицер — флаг-майор Королев. Мы к вам, собственно, по делу.

— По какому делу? — удивленно наклонил набок голову следователь.

— Ну как же. По делу об убийстве генерала Ярга Максимилиана Фаржа. Я намерен взять расследование в свои руки… это, знаете ли, дело наше — семейное, можно сказать.

— Ничего не понимаю, — нахмурился Миллер, — дело об этом убийстве расследуется прокуратурой Кас-санданы, и меня никто не информировал о том, что в расследовании будут принимать участие чины службы безопасности.

— А кто ж вас должен был информировать? — все так же любезно спросил Фишер. — Уж не я ли? Так вот я и информирую. И вовсе не о том, что я буду принимать, как вы изволили выразиться, участие, а о том, что я полностью беру расследование в свои руки. А вам, то бишь прокуратуре Кассанданы, надлежит ведение дела прекратить. Ну а все имеющиеся у вас материалы по делу следует передать мне под соответствующей формы расписку.