Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню
Шрифт:
– Сударыня, я не вправе настаивать…
– А я не вправе молчать. Не хочется напоминать вам про Багерлее, но вас не могли не спрашивать о кольце с шерлой. В день четверной дуэли оно было у Рокэ, это видели все, присутствовавшие на пресловутом завтраке у Штанцлера.
– Да, нас спрашивали об этом кольце, но ни я, ни мать о нем ничего не знали.
– Если бы вы его видели, вы бы не были столь категоричны. За исключением камня, кольцо с ядом, которое Рокэ отобрал у Окделла, – копия того, что столь
– Кольцо Маргариты-Констанции? В нем действительно есть тайник, граф Альт-Гирке заставлял супругу его показывать чуть ли не на каждой семейной встрече. Помнится, Альт-Вельдер с дядей Штефаном, предыдущим графом Гирке, заключили пари, соль там или сахар.
– Маргарита-Констанция – урожденная Борн, а змей следует искать в Борне. Манера дарить девицам к свадьбе кольца с ядом несколько своеобразна, но не более, чем ритуалы с песьей кровью.
– Сударыня, вы знаете о кольце с шерлой от герцога Алва?
– И от него тоже, но больше от Эпинэ. Окделлу этот милый пустячок достался от Штанцлера, по своему обыкновению навравшего. Дескать, яд для эории из дома Молний – последний шанс защитить свою честь. В известном смысле так и было, Каролина Борн-Ариго расплатилась кольцом за помощь. – А вернее, старый ызарг после смерти Магдалы отобрал у дуры улику. – Не представляю, где эта пакость сейчас, но отравы в ней не осталось.
– Эта… помощь как-то связана с судьбой графа Ариго?
– Скорее всего.
– А о свойствах яда вы узнали от Монсеньора?
– Да. – Не забыть бы сказать об этом Росио! – Отрава довольно редкая. Если у человека слабое сердце, его смерть покажется естественной.
– Она показалась. Маргарита-Констанция заметила пропажу довольно быстро, но кольцо уже успели подобрать. Преступник или находился в церкви с самого начала, или, что вероятнее, вбежал вместе со слугами, когда началась суматоха. Вы ведь знаете, что граф Лукас сразу же заподозрил убийство. Единственный из всех.
– Я даже знаю, что он обвиняет управляющего. Это несерьезно.
– Полностью с вами согласен. Отец забрал господина Альбрехта в Васспард после гибели на дуэли графа Гирке.
– А чем этот достойный человек занимался прежде?
– Управлял столичным особняком и ближним поместьем, где в день смерти Юстиниана и находился.
– Вы проверяли?
– Не я, Альт-Вельдер. Он пытался найти того, кто привез Юстиниану поддельное письмо ее величества. Теперь это предстоит мне.
Увы, спехом собранные «фульгаты» оказались бессильны. Ни отвергнутый младшей горничной Луи, ни спевшийся с васспардскими конюхами Барсук, ни блаженствовавший в обществе поваров и кухарок Раньер не смогли припомнить ни единой длинной и худющей колченогой скотины.
– Пошли, – решил Арно, – еще разок глянем.
Они таращились на следы, как на задачу по геометрии, в голове было пусто, и в придачу становилось холодно, но с недосыпу так всегда бывает.
– Ну и чего стоим? – не выдержал первым Барсук. – Зима, корней – и то не пустить…
– Ну попрыгай!
– Лучше спляши…
– Не, парни, – Кроунер сдаваться не собирался, – так не пойдет. Будем те-о-ре-тически. А ну пройдитесь-ка, да не по следам, рядом, рядом пройдитесь!.. А теперь глядите.
– Глядим и что?
– Не тем местом глядите! Вот вы, фламинги розовоперые, а вот – я. Ну? Каково?
– На пятках шел. И на кой?
– А мозгой шевельнуть. Кроунер у нас не из длинных!
– Таких мелких не сразу сыщешь.
– Вот-вот. А коли нужно, чтоб шаг был, как у длинного, хочешь не хочешь, на пятку наступишь!
– Э, а следки-то наши поглубже будут, даже Кроунеров.
– Стало быть, мощи ходячие, если графчик не напутал.
– Ну хоть режьте, нет тут таких!
– Парни, а ведь не туда мы косимся, – Раньер зловредные следы только что не нюхал, – может, оно и мощи, но летать не обучено. Где-то с дорожки сошло, а из парка не по снегу не выйдешь.
– Это если чужой.
– Вот и проверим. Не найдем чужого, будем здешних шерстить.
– Мож, сразу начнем? Толстых – побоку…
– И слабаков туда же, а вот трубочиста я бы глянул…
– А то ты его не видел, воробей воробьем. Такой длинным не то что спросонья, с перепоя не покажется. Капитан, дозвольте для начала дорожкой до парка пройти, глянуть, не сходил ли с нее кто.
– Я с вами, – и плевать, что холодно, в Торке и не так мерзли.
Выскобленная до кирпичного крошева дорожка огибает дом и тянется к первому мостику, как в насмешку названному Охотничьим. «Фульгаты» в восемь глаз вглядываются в снег по краям. Иногда сходят с тропы, топчутся, смотрят следы, сравнивают. Будет хоть что-то достойное внимания, не упустят, но надо торопиться: небо серое, того и глядя заснежит, и прости-прощай последний шанс.
Тучи шевелятся, клубятся, будто подгоняют, у моста на льду возятся с пяток селезней, чего делают – непонятно, рядом ни полыньи, ни проруби. Шедший первым Луи останавливается, машет рукой, указывает на что-то. Ага, кто-то сходил-таки с тропы, цепочка глубоких следов тянется наискосок через поляну. Подоспевший Барсук лезет в снег, делает пару шагов, возвращается.
– Тьфу, кабан какой-то!
Нда, тот, кто здесь гулял, проваливался глубже не то что Кроунера – Барсука, а значит, вперед, пока не замело. Если искомые мощи обитают в королевском лесу, то спрямлять дорогу лучше всего здесь, если же до последнего держаться дорожки, придется топать до самой плотины.
Конец ознакомительного фрагмента.