Ветер моих фантазий. Книга 2
Шрифт:
— Должно быть, выжить в такой ситуации — намного ужаснее, чем помереть! — вздохнула, прижимаясь к нему теснее.
— Это очень страшно… — добавил он, не реагируя на мое приближение, — Но… представь… если мы сейчас существуем, значит, кто-то из них все-таки выжил. Хотя бы один мужчина и одна женщина и их потомство — обычное потомство, зачатое и рожденное естественным путем — дало начало новой цивилизации.
— Да, их должно было быть хотя бы двое, — кивнула, — Хотя бы один мужчина и хотя бы одна женщина.
— Может, даже они прежде
— Может.
— Но у них не было иного выхода, кроме как объединиться. Чтобы выжить в этой зиме…
— А почему именно зима? — заглянула ему в глаза.
— Да например, — друг отвернулся, смотря куда-то между деревьев, на город, полный искусственных огней за рекой, на искусственные огни, которые, казалось, тонули в реке.
Задумчиво пощипала его рубашку, когда он слишком надолго задумался.
— Кстати, Ледниковый период был после теплоты.
— Да, может, он был не единственным, когда люди пытались выжить?
— Ну да, — кивнула, — Есть версия, что мясо есть люди начали именно тогда. Когда замерзли все деревья, все фрукты. Пришлось убивать животных, чтобы выжить. И… — смутилась, — Нет, это ужасно! Выжить в такие времена!
— Но ты должна быть благодарна им, — голос его звучал тихо, — Тем, из-за чьих усилий ты сейчас жива.
— Может, — вздохнула и кивнула, поджав губы.
— Если… — голос его дрогнул, — Если души возвращаются спустя время… или если генетическая память сохраняется… если в ДНК записан чей-то путь… чей-то дух борьбы… горечь поражения… когда по-старому уже не работает, но надо как-то выжить… — вдруг отстранился, прямо посмотрел мне в глаза, — Может, это ты?..
— Что? — моргнула недоуменно.
— Ты и они. Те другие… авторы… художники… сценаристы… которые когда-то видели гибель прошлого мира? Или чьи ДНК хранят память о предках, погибнувших и выживших в той борьбе со стихией?
— И… — мой голос дрогнул, — Ты думаешь, что мы просто записываем? Те ощущения? Ту информацию?
— Да, вы просто записываете. Знакомые ощущения. Запечатлевшиеся в вашей душе. Или в ваших генах.
— Но… — задумчиво обошла вокруг него, несколько раз — друг не сдвинулся, молча и внимательно смотрел на меня, испытующе даже, я бы сказала, — Столько веков люди жили без этих историй. Ну, разве что те слова в библии. Пророческие. Предупреждающие. Хотя… — замерла, — Предупреждающие! Вот, там даже говорилось, что Содом и Гоморра погибли из-за человеческих ошибок!
— Может, не только они, — серьезно возразил Виталий.
— Но… то есть, я совсем нормальная?
— Наверное, — друг улыбнулся.
Хотя каким-то слишком серьезным был его взгляд. Испытующим. Чего он так смотрит на меня?..
— Но… слушай… ведь этот жанр всплыл не так уж и давно!
— Наверное, эта цивилизация тоже подходит к «точке невозврата», — ответил он спокойно.
— Что?! — сжала кулаки.
— Если ее технический прогресс так же начнет рушить природу… так же крушить ее и коверкать ее законы… Может,
— Мы… говоришь так, словно ты сам не отсюда!
— Я просто пытался представить, — парень поморщился, — Что бы чувствовал человек из других?.. Старая душа, которая помнит прошлое крушение всего и жизнь на руинах, когда видит ошибки молодых поколений?
— Может, она хочет рассказать? Чтобы предупредить? Вот любят старики ворчать! Хотя молодые все равно танцевать по граблям выходят.
— Может, — друг улыбнулся. Но как-то грустно. Поежился.
— Ох, как бы ты не заболел! — стала испуганно растирать его плечи и руки — он как-то странно смотрел на меня, — Извини. Совсем тебя заболтала! Пошли скорее!
— Но тебе-то хоть полегчало? — он перехватил мою руку, — Ты выговорилась?
— Еще как!
— Тогда пошли! — Виталий обнял меня за плечи, увлекая к остановке маршруток.
Я все-таки утащила его к себе. Чтобы под моим надзором в душ горячий сходил. То есть, не совсем моим. Оставила его на растерзание бабушке и маме — чаем горячим напаивать — а в душ он первой отправил меня. Папа как-то странно посмотрел на русского парня, на меня. Считает, я слишком часто их меняю? Фу, блин! Извращенец! Как он посмел так обо мне думать?!
В ту ночь сильно похолодало. Даже снег пошел. Мне страшно было отпускать друга.
Виталий остался у меня. Играл с моего ноута в стрелялки космические. А я за его спиной сидела и комментировала. Папа в нашу комнату заглянул с тарелкой бутербродов — с колбасой и моих любимых, с чесноком и кружками помидоров. И, кажется, удивился, увидев нас у компа.
— Тоже хотите поиграть? — спросил парень, не оборачиваясь.
— Да нет, — папа ухмыльнулся, — Я слышал, это дело затягивает. Семьи теряют мужей. Кто-то даже до семьи не доживает из-за этих игр. Тонет в искусственной реальности.
— Вы на что-то намекаете? — спросил мой друг невозмутимо.
— Да нет, — мужчина мотнул головой.
В комнату вошел, тарелку поставил на стол возле нас — я тут же цапнула любимый бутерброд, помидорный. Ох, мокрый!
— Там еще с яичницей под ним. И с чесноком!
— Спасибо, пап! — радостно дернулась я.
— Это мама, — не стал красть честь заботы он, — Кстати, уже два ночи.
— Ой! — я выронила бутерброд.
Лий, руку протянув, его подхватил. Только две чесночинки выпало. Сам откусил.
— И вы там задубели на улице…
— Надо было кое-что обсудить, — серьезно ответил мой друг, отвлекаясь от экрана на угощение.
— Эй, это мое! — вцепилась в другой конец.
— Тефе зафидно? Жафина!
— Можешь остаться у нас, — вдруг предложил папа.
Ээ… у меня такое гаденькое чувство, что они надеются избавиться от парня-корейца при помощи русского парня! Предатели! Но, кстати…
— Эй, тебе там кто-то звонил, — за рукав пощипала.
Парень серьезно посмотрел на рукав, заляпанный моими жирными пятнами.