Ветер моих фантазий. Книга 2
Шрифт:
— Думаешь? — тихо спросили со спины.
Медленно обернулась. Я хотела увидеть его. Но уже по голосу и чистой русской речи поняла, что там стоит другой человек.
— О чем? — Виталий улыбнулся, но как-то грустно.
Он сегодня вообще был каким-то другим. Рабочие брюки, рубашка длинная. Волосы, зачесанные со лба и закрепленные искусственным составом. Но, может, меня больше зацепил его взгляд, на удивление спокойный для всего?..
— Так, — вздохнула, — Много всего навалилось.
Слишком много. Кажется, я сама начала
— Если хочешь, расскажи.
— Тебе так хочется узнать, о чем я думаю?
— Это отвлечет меня от собственных мыслей, — новая горькая усмешка. Сказал и добавил торопливо: — Прости, я эгоист.
— Ты — мой друг, — сказала и улыбнулась.
— Спасибо, — улыбка и взгляд его холодных глаз потеплели.
— За что? — растерялась от его непривычной реакции.
— Что наполняешь мое существование жизнью.
— Звучит как признание в любви, — ляпнула и тут же смутилась.
Взгляд потупила. Он не прикоснулся ко мне. Стоял так же в трех шагах. Но ответил серьезно:
— Так и есть. Хотя это не та любовь, которая будит желание слиться с твоим телом. Но от нее тоже отзывается что-то внутри.
Слог был высокопарным. И вообще, говорил он сегодня как-то иначе.
Все-таки посмотрела на него с любопытством. Он стоял, глядя на тонкую реку, последнюю преграду между лесом и домами. Русло, что словно вены жизни проходит между человеческим выбором. Ладонь лежала у него на сердце.
— Странно, я все еще живой… — сказал он тихо, как будто разговаривал сам с собой.
Но я напряглась от смысла его слов.
— А что… не должен был? — ступила к нему, спросила, замирая от ужаса, — Что… ты чем-то болен?
— Сердце болит, — он с горькой улыбкой повернулся ко мне.
Мне вспомнился его странный приступ на детской площадке. Когда он рассказывал про кошмар, где какой-то мужчина вырезал свое сердце, чтобы отдать ему. Он тогда выглядел ужасно. Я испугалась, что смертельно болен или что у него больное сердце. Но… а если так и есть?.. И сначала Ки Ра поигрался со мной и выбросил, а теперь и Виталий меня покинет? Умрет?.. Нет! Ни за что!
Шагнула к нему еще ближе, подхватила и сжала его руки, мешая вырваться — он растерянно смотрел на меня — и твердо спросила:
— Что с тобой случилось, Лий? Ты чем-то болен?
Глава 12.5
— Разве что любовью, — кривая усмешка. А глаза серьезные и отчаянно холодные.
— Ты так с нею не поговорил?
— Нет, — качнул головой, — Но одна наша встреча уже делает меня счастливой, — взгляд поверх наших соединенных рук, на гладь воды, — Знаешь, она похожа на первую мою женщину, — вдруг улыбнулся, — Такая же рыжая. Такая же упрямая. Я смотрел на нее, замирая от ужаса порою, так она напоминала мне ее!
Солнце спустилось тем временем еще ниже. И огненные полосы — отражения света дневного светила — дрожащими полосками державшиеся на ряби воды, еще сдвинулись
Слева был лес. Посередине река. Разлив канала. Справа — дома. Отражения домов и линии солнечного света над водою… словно золотистые спирали свились поверх воды, словно нити ДНК проходили сквозь толщу воды и стены домов. Словно дикая природа незаметно пронизывала искусственные нагромождения и отзывалась на поверхности капель живой природы.
— На ДНК те линии похожи! — не удержавшись, одну руку оторвала от его и указала на отражение водной поверхности.
— Словно дикая природа сегодня говорит со мною, — Виталий вдруг улыбнулся.
Но другою была его улыбка. Счастливой.
— Словно ее душа проходит сквозь всю технику и искусственные нагромождения.
— У природы есть душа? — растерянно повернулась к нему.
— Может быть, — улыбнулся он, — Когда-то давно говорили, что у природы тоже есть душа, свой разум и какие-то свои чувства. Что она пытается с нами говорить. Только мы редко способны это увидеть. Как в этот странный день, когда солнце и вода как будто открывают нутро и содержимое этих слепков домов и города.
— Как будто у природы есть душа… — растерянно повторила за ним, смотря на сияющие нити ДНК, протянувшиеся над поверхностью воды.
Среди темной воды, мутной, грязной, городской — даже залив поблизости не спасал, так же сколько-то уже людьми отравленный — среди холодных четких линий домов золотистые спирали выделялись особенно. Они в какое-то время остались единственными сгустками света — солнце отсюда уже не было видно из-за других новостроек, закрывавших лес правее.
— По крайней мере, было бы веселее, если бы в мире было что-то кроме холодного человеческого разума, — улыбнулся Виталий, — Если бы у природы был свой собственный голос и своя собственная память. Странно, почему я раньше этого не понял?.. Столько времени прошло!
— Говоришь, будто старик! — фыркнула.
— А, может, так и есть? — друг странно улыбнулся.
— Ну тебя! Рановато записался в старики.
Он улыбнулся как-то странно — весельем заблестели даже холодные глаза — и вдруг крепко обнял меня.
— Эй! — возмутилась я.
Но он меня не отпустил.
— Ну, ты чего? — спросила я смущенно.
— Здорово, когда рядом есть живой человек. Теплый. С эмоциями. Который ругается на меня и глупости говорит.
— Глупости? — возмущенно дернулась.
— Я не о том, — он вдруг погладил меня по волосам, — Просто хотел сказать тебе спасибо, что ты есть.
Я молчала, уткнувшись лицом ему в плечо. Сердце парня как-то странно билось. Но было приятно ощущать рядом теплое тело. Да и становилось еще прохладней. Становилось холодно. Наступала осень. Вот ведь, уже падал первый снег. Хотя вдруг резко потеплело. Ох уж эта переменчивая питерская погода! Но… сегодня у меня появилось ощущение, что хотя бы один друг со мной. Молча. Без слов. Без слов даже легче.