Ветер: Начало Времен

Панченко Сергей Анатольевич

– Не боишься большой мартовской воды?
– Серьезно спросил Иван.
– Куда плот денем?

– Я думаю, что найдем к чему его привязать, чтобы не унесло. Зато, представь, как быстро мы покинем материк по большой воде.

– Бррр!
– Иван передернул плечами.
– Нет уж, лучше дождаться, когда спадет.

Два года назад, когда Иван только начинал приобщаться к путешествиям с Прометеем, они застали уже в апреле бурлящие потоки сезона дождей. Опасность в этих потоках заключалась в том, что поднявшийся уровень воды поднимал покрывало водорослей, рвал его, делая большие участки

непроходимыми в широкоступах. Помимо больших полыней, опасность таилась в воронках. Дело в том, что уровень многих болот и равнинных водоемов был разным и когда в конце зимы на материке начинался сезон дождей, перетекающая вода закручивалась в мощные воронки, некоторые из которых нельзя было увидеть из-за плотного зеленого покрывала водорослей. Прометей многое знал, умел видеть и слышать опасность, но Ивана пугала до рвотных колик бушующая водная стихия.

– Не забывай, что поехали не на прогулку, а с вполне благородной целью, найти людей. Поэтому мы будем искать их, пока не найдем, или не убедимся, что их нет.
– Прометей поучительно поднял вверх указательный палец.

– А если они не примут нас? Вдруг они будут враждебны?
– Анхелика высунула голову из трюма.

– А с чего бы им быть враждебными?
– Удивился Прометей.
– Если нам завещали предки ценить каждого человека, почему бы и им не придерживаться такого плана? Помните, что говорила Джейн Оукленд?
– Прометей посмотрел на Ивана, будто ему должна была передаться генетическая память от пробабки.
– Смешение генов в небольшой группе быстро приведет к деградации и вырождению. Слава богу, что у нас были в истоках люди из разных мест, и мы ведем родословную, поэтому нам еще какое-то время не грозит вырождение.

– Если не считать, что оно началось с Пита.
– Добавил Иван.

– Ну, Пит, просто погрешность. В своем роде он полезный человек, склонный к массовому размножению и тяжелому труду. Я бы сказал, человек будущего.

– Ты хотел сказать, если мы будем сидеть на одном месте?
– Иван почувствовал иронию в голосе товарища.

– Да. Чем раньше мы забудем, кто мы, тем быстрее такие Питы станут нашим настоящим.

– Вот слушаю я вас, ребята, много умных слов вы произносите, которых я не знаю, и мне начинает казаться, что ваше «вырождение» и «дергадация» затронуло и меня.
– Анхелика вылезла из трюма и уселась на него сверху. Ее лицо выражало грусть.

– Да не, ты нормальная.
– Кинулся успокаивать ее Иван.
– Тебе и не надо всего знать. У тебя задача другая.

– Какая? Размножаться?

– Нет, что ты. На тебе дом, семья, забота о муже. В будущем.
– Иван взял руки девушки в свои.

Глаза Анхелики наполнились слезами.

– Дура я! На самом деле, дура! Зачем сбежала с вами? Теперь на моих родителей будут смотреть косо. На черта это все мне было нужно? Вы, такие умные, а я тупица!
– Анхелика уткнулась Ивану в плечо и разревелась.

Иван пожал плечами, в ответ на немой вопрос Прометея. Старший товарищ вздохнул, отвернулся от них, взял в руки весло и решительно загреб. Иван провел по волосам Анхелики рукой, по плечу, обнял, поцеловал в макушку, а потом отстранил от себя.

– Хватит реветь. Назад дороги нет.

Взял весло, сел

с другого конца плота и размашисто ударил им по воде. Все разговоры на пару часов затихли. Слабый ветер едва поднимал легкую волну. Вода, тихими всплесками билась о борт. Море просветлело метров до двух. Рядом с Иваном лежала острога, приготовленная на случай, если косяк сельди пройдет под плотом.

В минуты, когда разговаривать было не о чем, Иван, так же, как и Анхелика, думал о том, какую славу он оставил родителям. В отличие от Прометея, родители которого немного отличались воспитанием детей от остальных жителей, родители Ивана тяготели к классическому воспитанию. Они с детства разложили жизнь Ивана по полочкам. Ничего странного или авторитарного в этом не было. Жизнь в поселке не баловала разнообразием. К тому же, существовали заветы предков, которые требовалось выполнять. Желательно безукоснительно, потому что предки обладали знанием.

Перед сном, про себя, Иван иногда спорил с родителями, отстаивая свою точку зрения. Он находил оправдания своему поступку, приводя те же доводы, что и Прометей, но глубоко в душе он сомневался и чувствовал себя виноватым, ибо знал, что самая главная причина, это нежелание жить, как ему указывают. Многого из того, что рассказывал Прометей, начитавшись книг из библиотеки подлодки, Иван не понимал. Ему не хватало воображения представить, что-то другое, сильно отличающееся от их поселка. Мир до катастрофы представлялся ему точно таким же поселком, только во много раз больше.

По этой причине он и выбрал в друзья Прометея. Единственного человека, который мог дать его жизни разнообразия. Про себя Иван думал, что нагулявшись по материку, испробовав на вкус страх смерти, он потеряет интерес к разнообразию, и с удовольствием примет правила жизни поселка. Но пока он не нагуляется, его родителям придется краснеть за его поступки. Их было жалко, особенно сейчас, вдалеке.

Иван огляделся по сторонам. Море, вокруг только вода, от горизонта и до горизонта. Их плот в бескрайнем море сразу представился песчинкой, как размером, так и амбициями, которые им управляли. На юге, там где всегда висела дымка, горизонт темнел.

– Прометей, глянь, чего это?
– Иван указал рукой в сторону темнеющего горизонта.

Прометей приложил ладонь ко лбу и пристально всмотрелся.

– Похоже на грозу.

– А разве в это время они бывают?
– Удивился Иван.

– У нас не бывают, а на материке по-всякому.

– До нас не достанет?
– Спросила Анхелика.

– Не должна. У нас ей нечем питаться. Давай, все же погребем на север. Не хотелось бы с первого дня попасть под дождь.

– И молнии.
– Добавила Анхелика.
– Боюсь их.

Плот развернули на север и налегли на весла. Гроза, как ни странно настигала. Черную полосу освещало частыми разрядами молний. По небу пронеслась стая чаек, будто удирала от грозы, за ней крачки, которые редко покидают зеленые острова. Иван увидел в этом дурное предзнаменование. Животные чувствовали непогоду безошибочно. Он не стал озвучивать свои догадки вслух. По лицу Прометея и так было ясно, что у того схожие мысли, а Анхелику тревожить не стоило, потому что непонятно было, как она отреагирует.