Ветер над островами
Шрифт:
— Давай я попробую, — предложил Глеб, но по тому, как он вздохнул, я понял, что больших успехов от себя боцман не ожидает.
— А ну-ка… — сказал я, чуток отталкивая его в сторону. — На хрен с пляжа…
— Чего? — не понял боцман, подвинувшись.
— Да не суть важно, — ответил я. — Заряжающего мне давай.
— Я за него постою, — сказал Иван настороженно, явно прикидывая — не лучше ли будет оттащить меня от их пушки, от греха подальше.
— А тебе к машине не надо? — поинтересовался я у него. — Скорости бы прибавили.
— Не прибавили
Я потянул за ручку затвора, и тот, хорошо смазанный, вышел из гнезда с тихим чавканьем. Открылась хорошо отполированная внутренность казенника. Я вновь потянул за рукоятку, уже в обратную сторону, — затвор закрылся. Ага, с этим понятно. Покрутил ручку вертикальной наводки, пошевелил стволом. Так, тут все ясно. Прицел какой?
К счастью, на вертикальной стойке с целиком были цифры. «П» — и дальше с шагом в единицу, судя по всему — в сотнях метров. Всего прицел размечен был до трех километров, хотя стрелять на такую дистанцию с таким прицелом я бы все же не стал. Так… а горизонталь в сетке прицела должна быть горизонтом. Наверное, потому, что ничего другого, подходящего на эту роль, тут не видно. Нельзя здесь без горизонта, иначе спуск жать наугад будешь: волна-то шхуну качает, как маятник — вверх и вниз, вверх и вниз.
Иван с боцманом настороженно переглядывались, наблюдая за моими манипуляциями. Яхта между тем продолжала нас догонять, и вскоре Игнатий крикнул:
— Точно турки! И точно за нами! Пушка на носу у них!
— Ага, верно, пушка, — сказал и Иван, тоже глянувший в бинокль.
Надо бы и мне такой оптикой обзавестись будет — что я, хуже других?
— А дистанцию посчитать сможешь? — спросил я его.
— Игнатий, дистанцию давай! — крикнул Иван.
— Дистанция тридцать кабельтовых примерно! — донеслось из рубки.
— Эй… я человек сухопутный, вы мне ее в метрах давайте для стрельбы! — заорал я.
— До стрельбы дойдет — дадим в метрах, — крикнул в ответ Игнатий. — А пока так привыкай.
— Быстро догонят, — сказал Глеб. — Они без груза, налегке, скорость хорошая. Им даже машину запускать не надо.
Никто ему ничего не ответил, все напряженно молчали. Из того, что я уже понял, хорошего нам ничего не грозило в случае победы турок — захват судна, а для тех из экипажа, кто в живых остался, — рабство. Другие варианты даже не рассматриваются. Правда, до этого еще дойти должно, мы тут вроде тоже не совсем лыком шиты.
— Иван, а сколько у них на яхте людей может быть? — в конце концов нарушил я томительное молчание.
— Человек двадцать запросто может быть, — откликнулся моторист. — Это мы, купцы, на экипаже экономим, а пиратам что? Им преимущество в огне нужно. Может и больше оказаться.
— Понятно… — протянул я, помрачнев.
Преимущество у противника серьезное — и по скорости, и по маневру, и по численности, возможно, а следовательно — по плотности
Какой выбор? А никакого.
— Иван, где какие снаряды?
— Что? — не понял он. — Патроны?
— Ну да.
— С черной головой — дымовики, для пристрелки. Без головы — взрывной, с толом, — ответил моторист. — В дымовике тол тоже есть, но мало. И трубки с картечью.
— Дымовик давай! — скомандовал я, и Иван, выхватив из ящика увесистую чушку снаряда, уложил ее в казенник, дослав толчком. Я запер затвор, приложился. — Дистанция до цели?
— Две тысячи примерно! — крикнул Игнатий.
Ну спасибо, перешел на метры. Век не забуду, или сколько проживу. А вообще многовато для стрельбы пока, всплеска могу не увидеть. Да и точность так себе — у шкипера дальномера нет, он смотрит по шкале бинокля, прикидывая высоту мачты преследователя. Поэтому лаптей десять в ту или иную сторону накинуть можно смело. А то и все двадцать, да еще с тапочками. Белыми.
Противник выстрелил первым. На носу яхты расплылось небольшое белое облачко, а далеко за кормой плюхнуло, подняв небольшой фонтан. Пошла пристрелка, причем противник обходился без пристрелочных. А ну-ка я попробую… рановато, но что поделаешь — надо самому свою стрельбу рассчитывать. Я ведь в этом деле даже не дилетант, а теоретик. Одно дело из пушки БМП-2 стрелять, и совсем другое — из какого-то древнего Гочкиса. Гочкис это, точно, я такое в музее видел. Но все же надо пальнуть хоть раз несколько, чтобы понять, как она стреляет. Хоть баллистику прикинуть.
Подкрутил вертикаль так, что она на два километра установилась, наваливаясь плечом на упор, чуть развернул туго сдвинувшееся орудие. Взвел с громким щелчком ударник, взялся за шнур. Дождался, когда горизонталь прицела пересечется с линией горизонта, и дернул. Бумкнуло, не так чтобы даже очень громко, но гулко, словно в гонг ударили, с дульного среза сорвалось облако вонючего кордитного дыма, и маленький снаряд, оставляя хорошо заметный дымный след за собой, полетел в сторону противника. А я принялся считать: «Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три…»
Летел снаряд по довольно крутой траектории, но все же достаточно быстро, метров так пятьсот в секунду, потому что до удара о поверхность воды прошло около четырех секунд с небольшим. А еще у нас получился недолет метров в двести, если очень-очень приблизительно считать. Я схватился за рукоятку вертикали, похожую на ручку мясорубки, и завертел ее энергично. А Глеб с Иваном открыли затвор и затолкали в казенник еще один пристрелочный. Ага, боевое слаживание у нас началось — это хорошо.
Вновь с носа яхты ветром снесло белый клок дыма, и снаряд пронесся где-то над нашими головами, оставляя за собой негромкий шелест, и рванул прямо на поверхности воды.