Ветер над яром (сборник)
Шрифт:
— Что беспокоит вас больше всего? Тетушка Августа зарделась.
— Пожалуй, это не совсем удобно, но я все-таки скажу. Бак с водой в туалете… Он ведет себя как-то странно. Я сейчас покажу.
Тетушка засеменила впереди, показывая дорогу и поминутно оборачиваясь к племяннику, чтобы пояснить, в чем дело.
— Там есть такой рычажок, пластмассовый, он отломился. Вместо него я привязала сверху воздушный шарик. Это неплохо работает, но бак с водой очень страшно рычит по ночам, так что вы посмотрите,
Одного взгляда для Коти было достаточно, чтобы понять: система безнадежно испорчена. Какие иллюзии на этот счет еще могла питать тетушка, неизвестно. Воздушный шарик, надо же!
Константин Иннокентьевич решил осмотреть весь дом. “Пожалуй, — подумал он, — давно следовало навестить тетушку. Она ведет себя странно. Могла бы позвать электрика и водопроводчика”.
Августа Сергеевна и племянник зашли на кухню. Почтенная дама гордо указала рукой на посудные полки.
— Моя работа. Гвоздей не оказалось, пришлось полки приклеить к стенке. Угадайте, чем? Хвойным шампунем для волос. Уже полгода прекрасно держатся.
Котя посмотрел на полки и окончательно утвердился в мысли, что дорогая родственница повредилась рассудком, но от стены на всякий случай отошел. Да, три года одиночества не прошли для тетушки бесследно. Впрочем, в ее годы это не удивительно.
Если бы Котя хоть чуточку обладал воображением, к концу осмотра ему было бы над чем задуматься. В доме определенно что-то происходило. В блаженном неведении Августа Сергеевна показывала ему вещи, невероятные не только по законам физики, но и с точки зрения обычного здравого смысла.
Водопроводные краны фыркали и чихали, выплевывая попеременно то горячую, то холодную воду.
— Горячей вообще-то быть не должно, — неуверенно заметила тетушка Августа.
“Холодной при закрытом вентиле тоже не должно быть”, — подумал Котя, откручивая заржавевший кран, но промолчал.
Мебель в доме держалась непонятно на чем, разве что на остатках былой репутации. Парочку особенно дряхлых, хотя и прочно стоявших стульев с одной — двумя ножками племянник отнес в сарай, а пружинный диван без пружин, почему-то сохранявший выпуклость, основательно подпер снизу кирпичами, которые извлек из стиральной машины. Тетушку он заверил, что машине это ничуть не повредит, тем более, что мотор у нее все равно не работает.
— Да? — удивилась Августа Сергеевна. — А я не замечала. Она отлично стирает.
Состояние электропроводки оказалось неописуемым. К люстрам вообще не были подведены провода, однако лампочки горели. А цветной телевизор с тех пор, как испортился переключатель каналов и погнулась антенна, переключался с программы на программу самостоятельно, спокойно принимал Канаду и Австралию и вдобавок показывал все в розовом цвете. Для Коти было загадкой, как это все работает, и, чтобы не мучиться, он решил навести
Лишь к вечеру был завинчен последний шуруп и обмотан изоляцией последний провод. Котя и тетушка сидели в гостиной. Августе Сергеевне было почему-то грустно. Она горячо благодарила племянника, но в глубине души — она не хотела в этом признаться даже себе самой — ей думалось, что лучше бы он не приезжал.
— Я просто не нахожу слов, — произнес Константин Иннокентьевич. — Как вы здесь справлялись без всякой помощи?
— Вы не правы, — задумчиво сказала тетушка Августа. — Я думаю, что мне помогал домовой. Здесь обязательно должен быть домовой, ведь дому больше ста лет.
Котя открыл рот, чтобы возразить, но ему помешал бой часов Эхо повторило семь протяжных ударов, затем несколько тактов старинного вальса, звонкий перестук молоточков по серебряному ксилофону…
— Фамильные? — деловито спросил Котя. — С часами все в порядке?
— Разумеется, — тетушка сняла с полки новенький электрический будильник. — Это он звонил. Раньше, когда в нем была батарейка, такого не случалось. Но батарейка кончилась, я вставила в гнездо три пружинки от шариковых ручек, и теперь часы идут с боем.
— Исправим, — пообещал Котя. — Кажется, у меня есть батарейка.
Тетушка попробовала возразить:
— Часы идут исправно, зачем их трогать?
— Августа Сергеевна, это непорядок, — укоризненно посмотрел Котя на тетушку, и она смирилась.
Вскоре племянник засобирался в обратный путь. Тетушка Августа уговаривала его остаться, но Константин Иннокентьевич торопился.
— Не знаю, как и благодарить, — в сотый раз повторяла тетушка. — Вы столько для меня сделали.
— Не стоит благодарности, — великодушно ответил Котя, подумав, что тетушка милейшая особа, хотя и не в своем уме.
Он уже выходил из гостиной, когда заметил, что большая картина в тяжелой раме съехала на один бок и висит криво.
— Минутку, Августа Сергеевна, — сказал он. — Это необходимо исправить.
— Не трогайте! — тетушка Августа сама удивилась своему энергичному протесту. — Она все время так висит. Причем без гвоздя. Мне кажется, ей так больше нравится!
Котя влез на стул, забил гвоздь и тщательно выровнял картину. Скорее всего, он даже не слышал тетушкиных слов.
Когда племянник ушел, она долго стояла на крыльце. Потом вернулась в гостиную и села. Было непривычно тихо. Не насвистывали краны, не чирикали трубы, замолчал скрипучий трехногий стол. И пустой дом почему-то показался Августе Сергеевне чужим.
“Теперь здесь всегда будет так тихо”, — подумала она, и к ней пришло ощущение непоправимой беды. Нельзя было делать того, что сделали они. Нельзя было навязывать вещам чужую волю. Как ей исправить ошибку? Чем загладить вину?